В Кремле вновь – день Белоруссии: сегодня Владимир Путин и Александр Лукашенко встретятся и продолжат неоконченный 25 декабря политико-экономический спор. По словам Дмитрия Пескова, основными темами переговоров станут российский налоговый маневр и Договор Союзного государства, принятый в 1999 году. О том, чем может закончиться эта дискуссия, мы спросили замдиректора Института стран СНГ Владимира Жарихина.
Напомним, что недавние переговоры Лукашенко с Путиным шли четыре часа. Главным вопросом стали цены на нефть и газ. Минск хотел компенсации в связи с изменением ценообразования, однако ее не получил — встречу перенесли.
– Владимир Леонидович, чего хочет от Кремля Лукашенко, в общем и целом понятно – возместить, хотя бы частично, выпадающие от налогового маневра доходы с продажи энергоносителей. Ну а чего, на ваш взгляд, ждет от Лукашенко Кремль?
– Союзный договору России и Белоруссии уже почти 20 лет, но существенные его пункты, связанные с политическими и экономическими элементами интеграции, по-прежнему не выполняются.
Сложилась парадоксальная ситуация. Вроде бы у нас Союзное государство, и все должно быть общее. Но при этом нет ни союзного парламента, ни высшего экономического суда, ни Счетной палаты.
Нет, наконец, конституционного акта Союзного государства, в котором были бы прописаны права и обязанности сторон. Споры улаживают всякий раз на уровне договоренностей между президентами, которые каждый год приходится заключать заново.
Мне кажется, вопрос ставится так: или давайте все-таки достроим Союзное государство, как это планировалось – или, если не получается, если принятые обязательства выполнить невозможно, что-то, может быть, изменим.
Может быть, имеет смысл вместо Союзного государства перейти на теснейший союз государств. И в рамках уже этого союза заключить соглашение в экономической области, где были бы расписаны права и обязанности сторон, соглашение в политической области, в военно-политической области…
Мне кажется, на очередную попытку Лукашенко что-то выцыганить у России, дан сейчас прямой ответ: мы согласны на условия, которые ты ставишь, но рамках единого Союзного государства. Давай его достроим, как это задумывалось, или же начнем заключать двусторонние соглашения.
– Судя по тому, что в последнее время в Минске все чаще говорят об угрозе для суверенитета, на более тесную интеграцию Лукашенко и его команда идти не склонны…
– Примечательно, кстати, что, говоря об угрозе для суверенитета, они ссылаются на слова Медведева. Но ведь Медведева не было в руководстве государства, когда подписывался Союзный договор. И Путина тоже не было. А вот Лукашенко был руководителем государства.
Лукашенко ведь подписался под этими соглашениями, под этими обязательствами по строительству политической надстройки Союзного государства.
А теперь говорит: “Это покушение на суверенитет Белоруссии!” Что же ты тогда это подписывал? Тогда отказывайся, скажи: “Давайте денонсируем это соглашение”. Но он так не говорит. Он говорит: “Мы будем вместе, дайте только нам газ по 70 долларов за тысячу кубов”.
– Словом, Лукашенко предпочел бы сохранить статус-кво?
– Совершенно верно. Но этот статус-кво, как я понимаю, российское руководство уже утомил.
– Ну а каков диапазон возможностей у Александра Григорьевича, на ваш взгляд?
– Очень широкий. От принятия очевидного, то есть с моей точки зрения, – перехода на двусторонние обязывающие соглашения в экономической и политической области. До, так сказать, судьбы южного соседа – Украины. Он видит, что происходит, когда решают порвать с Россией и двинуться в Европу. Янукович тоже двинулся на Запад, но оказался несколько восточнее – в Ростове-на-Дону.
– Что же он все-таки выберет?
– Думаю, в итоге опять будет достигнут какой-то компромисс. Газа по 70 не будет. Но, может быть, будет не по 130, а по 110.
– Интеграции в духе Союзного договора ждать не стоит?
– Трудно ожидать. Все-таки по большому счету этот договор подписывался не для того, чтобы его реализовывать. Сделать это очень сложно. Как, например, избирать союзный парламент? Если пропорционально количеству избирателей в каждой из стран, то, понятно, что белорусский голос будет чисто совещательным. Белоруссия на это не согласится. А если сделать “50 на 50”, то на это не пойдет уже России. Есть там и другие непростые моменты.