На прошлой неделе в соцсетях и СМИ «прогремел» очередной скандал с «попом на «Мерседесе», вернее, с протоиереем из Твери, который постил в Инстаграме фоточки своих покупок: туфель и сумки Gucci, чемодана и тапочек Louis Vuitton. Глупо? Да, но что тут особо скандального? Протоиерей — это «белый» священник, не монах, обетов нестяжания он не давал. Может, ему на день рождения подарили купон или скидки были 99%, или вообще это были «Гуччи» с китайской толкучки — мы толком не знаем. Но скандал блогеры и СМИ раздули, причем порой с идиотическими заголовками: «Священник тайно хвалился в соцсетях…» Ага, громко молчал и молча кричал.
На скандал вынужден был среагировать пресс-секретарь патриарха Кирилла священник Александр Волков, который осудил недостойное поведение провинциального клирика:
«Любое проявление такого нескромного и несдержанного образа жизни не должно быть свойственно священнослужителям в церкви… Жизнь священника не может разделяться на личную и общественную, и нет никаких возможностей ни у одного священнослужителя для того, чтобы с утра до обеда быть в храме священником, а с обеда и до вечера быть тем, кем он хочет».
Так бы он посмел сказать про роскошную жизнь своего непосредственного начальника…
Кстати, на нашем портале «Ахилла» опубликовано и покаянное письмо того тверского священника, протоиерея Вячеслава Баскакова, где он поясняет, откуда взялись те фотографии, и просит прощения у всех, кого ввел в соблазн своим «ребячеством».
Но мы не об этом сейчас, не о роскоши. Давайте лучше поговорим о том, почему священники часто вынуждены больше беспокоиться о своем собственном кармане, чем о храме или о добрых делах. Если уж не защитить таких священников, то хотя бы объяснить их мотивы.
Итак, молодой выпускник семинарии становится священником. В это время он уже женат, возможно, на руках — первый ребенок, младенец.
Этого священника посылают, разумеется, на скромное место (все «богатые» приходы уже давно заняты). Он приезжает в деревню. Храм есть (хорошо, если есть и его не надо строить или искать миллионы для реставрации), два-три, иногда пять-шесть десятков прихожан есть, из них большинство — бабушки-пенсионерки.
Хорошо, если при храме есть какой-то приходской домик, где семья священника может поселиться. Нет — придется снимать. Доходы невелики, но батюшка горит сердцем, он ведь хочет послужить Богу и ближним, наставлять людей на путь истинный, его не волнует отсутствие презренного злата и комфорта.
Правда, через пару-тройку лет подвижничества и нищеты в семье уже трое детишек, а хозяева съемного жилья вновь повысили плату, невзирая на всю духовность батюшки…
Да и пыл самого священника начинает постепенно угасать. Он вдруг осознает, что на самом деле подавляющему большинству его паствы вовсе не нужны ни его горение, ни его полунищее житие, но его стремления научить, вразумить, повести за собой и проч. Селянам во все времена нужно, чтобы поп покрестил, повенчал, отпел, освятил жилье и скотину, а также авто. Ну, разумеется, водичка на Крещение и куличики-яички на Пасху. Усердные прихожане, конечно, кивают смиренно головой, когда батюшка говорит зажигательные проповеди, но в целом они тоже ждут водосвятного молебна, чтобы набрать водички, ждут ежегодного соборования, чтобы «не болеть», да и вообще в храме уютно и ладан приятно пахнет — мы же православные. Но не дальше этого.
В итоге священник через несколько лет служения потухает, понимает, что его воспринимают как менеджера в духовном магазине, и людям намного легче просто заплатить за услуги, чем выслушивать проповеди, наставления и исправлять свою жизнь.
А семья растет, дети идут в школу, матушка тоже хочет чем-то заниматься, а не сидеть тупо в лавке, хочет хорошей одежды и отпуска на море. Откуда взять деньги?
И священник в конце концов решает: а, гори оно все огнем! И начинает подстраиваться под потребителя. Назначает цены на требы, старается больше успеть отпеть-покрестить-повенчать (желательно оптом, меньше работы — больше денег в семью).
Мало того, поумневший священник понимает: ему не на кого надеяться, кроме как на самого себя. Ведь в подавляющем большинстве епархий священники не получают никакой зарплаты из епархии, и никакой пенсии они тоже не получат, потому что многие священники не оформляют на своем приходе трудовых отношений. Беда, если священник заболеет серьезно, например, ляжет в больницу, будет делать операцию, а потом долго восстанавливаться.
Сначала пару-тройку раз пришлют на его приход замену, но потом практически наверняка его самого отправят за штат епархии, то есть по сути уволят без всяких выплат, а на приход назначат нового настоятеля.
Соответственно больной священник не только останется без дохода со своего прихода, но и его семью выселят из приходского жилья, чтобы освободить место семье нового настоятеля. Вот так вмиг можно стать бомжами и пойти по миру с протянутой рукой.
И собратьям-священникам ты и твоя семья вряд ли будете нужны — у них свои заботы, свои семьи. И твой ближайший начальник — благочинный — про тебя сразу же забудет. Да и прихожане — может, некоторые поплачут первое время, даже зайдут навестить пару раз, но потом утешатся: ведь у них уже будет новый менеджер по окроплению и освящению всего, чего требует душа православная.
Поэтому разумный священник начинает копить деньги, пока может. Он старается купить себе качественную иномарку, сначала подержанную, а потом новую, потому что это — его ноги, по селам не наездишься на велосипеде, и трамваи не ходят.
Священник начинает копить деньги на покупку или постройку собственного жилья (да, запуская руку в приходскую кассу, это такой соблазн…). Но и тут его подстерегает опасность: он построит себе дом, а архиерей потом возьмет и переведет его в другое место. Дом придется по дешевке продавать и начинать устраиваться на новом приходе. А бывает, что священника переводят по многу раз. Некоторые священники пытаются закрепиться в одном месте: живут в своем доме, а на свой приход ездят на машине, порой по нескольку сот км. Но епархиальное начальство часто сердится и требует жить на приходе, чтобы удобнее было «пасти стадо». А кого волнует, что матушка нашла наконец в сельском клубе работу, трое детей ходят в привычную школу, а ты стал разводить кроликов, и порося уже подрастает?
Нет, конечно, я знаю все возражения, какие тут можно привести. Полно попов, которые просто хапуги по натуре, строят себе огромные коттеджи, покупают роскошные авто, отдыхают на элитных курортах за границей — таких немало. Но я сейчас говорю о той, довольно широкой, прослойке духовенства, которая просто вынуждена устраиваться в жизни самостоятельно, потому что духовность — это, конечно, хорошо, но о семье-то священник тоже обязан думать, не только о молитвах. Если бы в церкви были другие, человеческие (не говорю уже — христианские) отношения, если бы епископы помогали бедным священникам, если бы сами не драли с них три шкуры, если бы собратья-пастыри были бы действительно братьями, а не конкурентами по духовному бизнесу, если бы прихожане тянулись к Богу и правде, а не к полуязыческому ритуалу «главное, чтоб здоровье было»… Если бы, если бы…
Я вот порой жалею, что не был «разумным» и не научился подгребать под себя. Больше 11 лет я прослужил священником, а когда ушел из РПЦ, то ушел ни с чем — ни машины, ни жилья, ни копейки за душой. Пытался быть «правильным», лишнего себе не брал, даже на необходимый минимум не хватало, но в итоге — кому это было надо? Богу, церкви, прихожанам, мне? Не знаю.
Так что не спешите осуждать священника, если у него хорошая машина или если он смог построить себе дом. Может, он не святой, но он тоже — часть системы: все мы винтики государственной безжалостной системы, а священник — винтик церковного механизма, которого порой «наматывает» на это «колесо любви». А затем вышвыривают, как бесполезную износившуюся деталь.