Казалось бы, на тему «Иронии судьбы» абсолютно всё изречено, осмеяно, раскритиковано. Перепеты панегирики и пасквили.
И вышел провальный ремейк с Безруковым. И взяты разнообразные интервью — у тех, кто ещё, слава богу, жив.
Отметился КВН. Отметились Камеди, всевозможные стендапы, «пельмени» и «кварталы». Мужские-женские, толерантно-урбанистские шоу всяческих ургантов-бузовых-малаховых-кеосаянов-познеров. Оттоптались, в общем. Ан нет…
Ежегодно авторы праздничных программ вставляют-таки в сетку концертов номера по теме «Иронии»: пародии, перепевки, диалоги-монологи-частушки. Почему?
За окном XXI в. За окном — думки о Марсе, лунной программе и переселении человечества на экзопланеты. На дворе капитализм, в конце концов.
И всё равно… понимаете… каждый год… 31 декабря… мы с ребятами… — Сначала «Обыкновенное чудо», потом — «Ирония». Потом — президент. И — вторая серия.
Бесспорно, любимые актёры, ностальгия, задушевная музыка, воспоминания… Стоп!
Воспоминания… (Не тут ли собака порылась?)
Итак, воспоминания.
На меня, типичного советского пацана, — мало того что драчуна, но ещё и довольно музыкального — произвела огромное впечатление песня «Волшебник-недоучка» Пугачёвой (1977).
Конечно, магнитофон был завален записями «Слейдов», «Дип Перпл», «Юрайа Хип», «Статус Кво» и всяким ненасытным рок-н-роллом.
Но даже среди запиленного донельзя вечного и вещего Запада — зацепинский «Волшебник» слышался чем-то сверх, супероригинальным. Как впрочем, и весь дебютный диск Аллы «Зеркало души». И второй, и третий.
К этому времени «Ирония» уже два сезона как шла по ТВ (с 1975). Но ясное дело, — какое мне дело до этих старых маразматиков, разыгрывающих нелепые сценки с переодеванием. Которые я и так лицезрел почти каждый день — «деревянный» двор, соседи-алкоголики, пьянки-похороны-свадьбы: всё было как на ладони. На виду. Да и музыка в фильме уж очень тоскливая: точно не по мне.
Тут уместно вспомнить анекдот.
«Как понять, что ты состарился? Когда герои «Иронии судьбы» стали вдруг младше тебя. Под «Ясеня» — тянет спать. «На Тихорецкую состав…» — в пляс».
То есть, в принципе, тем, кто сейчас старше героев «Иронии», 1970-е годы вспоминаются благословенными. Это и беспечность, и опека родителей, и ожидание чуда-праздника.
365-дневный солнцеворот был поровну разделён на весну-осень: с многотысячными краснознамёнными майско-ноябрьскими парадами. Серпасто-молоткастый мир — слава КПСС!
А деление на лето-зиму предполагало, что лето — само по себе нескончаемый праздник. А зима — это Новый год, оливье-шампань, лыжи-коньки. И разумеется — «Ирония».
Сами предки, сходившие на картину в кинотеатр, составляли огромнейшую армию рязановских поклонников. Увы, мощная та армия ныне значительно поредела, бросив нас, детей-внуков, на стражу завоеваний советского кинематографа. И вот тут — остановимся поподробнее…
За других рассуждать не буду. Скажу о себе. В плане осмысления и проникновения «Иронии» в подсознание.
Ясно, что целенаправленно не включаю январский телек, чтобы посмотреть именно Лукашина. Но если в морозные рождественские дни взгляд попутно зацепит знакомые кадры — непроизвольно тормознёшь, присядешь… скрипя и охая. И есть от чего.
Прошли семидесятые. Возник Афган. Ты повзрослел. Твои друзья тоже. Кто-то погиб. Жизнь рванула с третьей передачи с невообразимой скоростью — для тех, кто выжил.
Учёба, работа, первые дети, первые деньги, первые неприятности. Видеосалоны, кооперация, начало бизнеса. Буржуазно-демократическая революция, капитализм. Случайно попадающаяся на глаза «Ирония» представлялась каким-то жутким анахронизмом — устаревшим. Словно немой кинематограф увертюры XX в.
90-е…
Пир во время чумы. На улицах стреляли. В телевизоре — напомаженная, накрашенная, в перьях и стразах: новая американизированная богема. Ну подумайте сами — какая «Ирония». Её задвинули глубоко в ж…
Знаменитые когда-то советские режиссёры стали снимать неимоверную «ширлемырлиевскую» чушь.
Рестораны ломились от братвы. Покупались банки, газеты-заводы-пароходы-скважины братвой. Страну вывозили по запчастям за бугор. Государство превратилось в оптовый рынок заграничного вторсырья.
От Кремля до Ленинградки стояли нищие люди с китайским шмотьём, — предлагая таким же нищим прохожим купить цветастые лосины. Ужасно пахнущие химией.
К мафии русской добавились мафии дружественных государств: вьетнамская, китайская, армяно-грузинская, прибалтийская, да не счесть. «Ирония», говорите…
Потом опять понеслось.
2000—2010-е…
Невыполненные клятвы. Нереализованные возможности. Неумело, неловко прикрытый грандиозный обман. Кидалово. Все это привело к веренице непрекращающихся кризисов, в свою очередь приведших всё к тем же дьявольским проблемам. Климаксу власти.
Будто бы вновь из приснопамятных 1990-х: техногенные катастрофы, рушащиеся мосты, полностью разорённая деревня, разорённые учителя-доктора-медсёстры-нянечки. Разорённая, выпотрошенная, разворованная замкадная Россия. Только завёрнутая в цветастую «зарядьевскую» упаковку из фантастических фейерверков и лампочек-гирлянд: сотканных из обещаний, обещаний, обещаний… Которые уже даются «ими» походя, просто так: ведь пипл хавает, и пипла — 87 %!
…И вот я уже намного старше Ипполита, Павлика, Мишки. И таким образом неспешно подошёл черёд, пришла пора им… вернуться. Ведь истинно талантливое, искреннее всегда возвращается. Знаком, маркером неиспользованного в своё время счастья.
И кажется, что ничего не изменилось.
Те же оливье и шампань. Такая же, как тогда, ёлка. Те же игрушки-космонавты-зайчики. Вытащенные из древнего, разваливающегося на глазах комода. Те же песни… Кои вдруг, оказывается, потрясающе греют душу! Мягко насыщая сердце давно забытой нежностью детства.
И кажется, всё воротилось на круги своя… С небольшой лишь разницей.
Уже не прилетит снежной тучей шумный рой беспокойных гостей. Твои заббарикадировавшиеся в ютубе дети — стопро даже в щёлку не глянут на «Иронию» (вероятно, лет через 40?!).
И главное — обожаемые артисты уже ничего не сыграют и не снимутся в новых фильмах.
Не будет ничего наподобие «Джентльменов», «Ивана Василича», «Калины красной», «Печек-лавочек». Правда, нам и тех, ржавых-совковых вполне хватает.
А нынешние сериалы… Эх, да что говорить! Всё, что они несут зрителю — это сумбур, злость, ненависть и желание убить, расстрелять, мочкануть, — приправленные страшной неуверенностью. В сущности, понятно отчего, но мы не о том.
Мы — об «Иронии судьбы». Которая, как символ давно ушедшего, сохранила в себе ключевое, важнейшее — настоящие радость и смех; неподдельные печаль, участие; искреннее чувство любви и… как бы пафосно ни звучало: уверенность в завтрашнем дне.
Когда, когда вернётся это ощущение уверенности, надёжи, крепости духа? — спрашиваю себя. Неизвестно, — отвечаю. Скромно налегая на салат. В одиночестве и фон-триеровском меланхолическом унынии.
Может, через следующие сорок лет? Не зря же на Руси жизнь издревле мерялась «сорока́ми»…
С наступающим, бояре!!! С Новым годом!