Дело знаменитой «банды ГТА» — автоманьяков, убивавших водителей в Подмосковье при помощи расставленных на дорогах шипов, — снова в центре внимания. Гангстеры уже давно отбывают внушительные сроки (а некоторые — пожизненные). Все, кроме одного. Вчера в Мособлсуде вновь вспоминали о страшных событиях 1 августа 2017 года, когда в здании храма правосудия во время неудачного побега членов шайки произошла настоящая бойня. Давали показания единственный выживший из беглецов Хазратхон Додохонов, а также конвойные и полицейские.
Еще на первом заседании Додохонов заявил, что ни слова не понимает по-русски — якобы так отозвалось ранение, которое он получил в перестрелке. Впрочем, уже на втором заседании память, кажется, стала понемногу возвращаться. Как только в зале появился Михаил Коропчан — водитель-полицейский, лично уложивший несколько бандитов, Додохонов стал странно улыбаться…
Началось заседание с заявления подсудимого — тот предоставил судье письменное ходатайство об отводе адвоката Гусейновой, которая отказалась за свой счет ксерокопировать ему все материалы дела. Додохонов посчитал, что между ним и защитником пробежала черная кошка, и попросил замену. Однако в удовлетворении ходатайства Додохонову отказали и приступили к допросу первого свидетеля — сотрудника Росгвардии Михаила Ананичева.
По его словам, в день побега, когда уже стало ясно, что лифт в здании суда захвачен бандитами, спецоперация осложнялась тем, что никто не знал, на каком этаже остановится кабина — на втором или на третьем. Побегав по этажам, Ананичев в итоге остался на третьем — было маловероятно, что драма развернется именно там. Тем не менее к встрече «гостей» готовились:
— Мы сдвигали столы, чтобы предотвратить внезапный выход преступников из лифта. В это время к нам подошел человек в гражданской одежде и стал задавать вопросы конвоирам, застрявшим в лифте, о состоянии их здоровья. Я слышал односложные ответы женщины, очень затянутые по времени… — пояснил Ананичев.
Неожиданно двери лифта распахнулись, и на омоновца побежали люди азиатской внешности, которые кричали: «Дайте нам пройти!» Затем один из бандитов, словно бык, головой нанес Ананичеву удар в грудь. После первых выстрелов росгвардеец завалился на бандита, чья голова оказалась зажатой у него под рукой. Теряя сознание, он услышал как минимум пять выстрелов.
В госпитале росгвардеец провел месяц, затем еще год восстанавливал левую руку.
Следующим допросили конвоира Михаила Фортушняка. Было видно, что потерпевший боится сам оказаться на скамье подсудимых — ведь вместо десятка конвоиров злостных нарушителей закона сопровождали только двое полицейских, из которых одна — женщина, Елизавета Лукьянова. Поэтому мужчина, выйдя к трибуне, сразу же заявил, что исполнял приказы своего руководителя Гришина. Тот же «из-за запарки» отдал приказ вести бандитов на обеденный перерыв двум конвоирам. Любопытно, что «поводырем» бандитов стал как раз Фортушняк — приковав цепью пятерых подсудимых, мужчина повел их к лифту. Нападение началось неожиданно, со слов: «Аллах, акбар!»
— Лукьянова зашла со мной в лифт, и мы начали спускать спецконтингент. Мы проехали этаж, и тут раздался возглас на ихнем языке, — запинаясь, с длинными паузами рассказал тучный немолодой мужчина в растянутом свитере. — Это была своего рода команда. Затем полетели удары цепью, били, пытаясь достать наше оружие, повисли у меня на руках. Мне на шею накинули цепь и стали душить и одновременно бить по голове. От сильных ударов я потерял сознание… Пришел в себя от выстрелов, которые звучали в метрах трех от меня, — пояснил свидетель, несколько раз повторив, что акция неповиновения была спланированной.
Лукьянову, пояснил потерпевший, злодеи «вырубили» буквально двумя ударами по голове. При этом в жестокости бандитам не было равных — для эффективности они наматывали на руки цепь, которой еще пять минут назад были прикованы к руке Фортушняка.
Еще одна любопытная подробность, о которой умолчал потерпевший, выяснилась уже после его допроса. Оказалось, что у конвоиров в арсенале были крайне ненадежные наручники, которые, ко всему прочему, нельзя было затягивать из-за жалоб спецконтингента. Такие показания дал на предварительном следствии потерпевший. «Более надежных наручников у нас не было», — зачитал показания прокурор. Кроме того, наручники можно было «расшатать» обычной булавкой или сорвать резким движением руки.
После реанимации, лечения в госпитале Фортушняк и Лукьянова посещали психиатра.
— Я первое время вообще спать не мог… У меня нарушены речь, мышление. Когда нервничаю, не понимаю, где нахожусь, — пояснил потерпевший.
Ярким контрастом по сравнению с выступлением Фортушняка стало выступление водителя-полицейского Михаила Коропчана. Коренастый молодой мужчина в майке под тельняшку, эдакий рубаха-парень, забежал на трибуну и рассказал, как ликвидировал двоих бандитов.
Как выяснилось, Коропчан находился на «скамейке запасных» — на третьем этаже бандитов не ждали, и водителя поставили охранять подсудимого, который уже был доставлен в зал №312 и ждал начала процесса. Сначала, рассказал Коропчан, в коридоре раздались громкие возгласы, крики. Смекалистый страж порядка спрятался за «аквариум» с бронированными стеклами, тем самым обезопасив себя от пуль и обеспечив отличный обзор.
— Когда первый подсудимый выбежал из-за угла камеры, я открыл прицельный огонь. И все, — рассказал он в суде.
Судя по показаниям Коропчана, в зале развернулся настоящий бой. Тот, в кого он выстрелил несколько раз, сначала упал и не подавал признаков жизни.
— Я посмотрел, что делают другие подсудимые. Потом смотрю, а тот, в кого я стрелял, уже сидит и даже начал наклоняться за оружием… Я сделал пару шагов и прицельно выстрелил в него, — не моргнув глазом произнес полицейский.
После этого Коропчан заметил еще одного бандита, который решил пойти на хитрость:
— Он лежал на животе, но, как мне показалось, в него никто не попал. Он поднял голову и тихонько посмотрел вправо и влево и стал тянуться за пистолетом, я также произвел в него выстрел в спину. После этого все успокоились, — закончил свой рассказал свидетель.
Всего, по словам Коропчана, им было произведено 8 выстрелов.
— В случае промедления что могло бы произойти? — спросил у свидетеля прокурор.
— Меня бы убили, — спокойно ответил выступавший.