Здесь никто никогда не входит и не покупает билеты. Пассажиры фирменного поезда «Латвия-Экспресс», про который поется в песне «Рига — Москва», и знать не знают, что по другую сторону окна, в одноэтажном здании железнодорожного вокзала, живет семья: 82-летний старик Михаил Иванович Лобанов и его взрослая дочь Лена-Лелишна с синдромом Дауна.
Окраина Псковской области. На станции нет отопления и нет канализации. Ледяную воду нужно несколько раз в день таскать ведрами из колодца. Наливать в рукомойник у входа. Все это как может делает дочь Лена. Ей уже 45 лет.
А живут они с отцом на вокзале последние 17 лет.
Скрип колеса и грязь дорог
Больше всего эта станция похожа на дом Сталкера из фильма Андрея Тарковского. Только не в сепии, а в цвете. Такая же печка-почти-буржуйка, в которой весело умирают дрова. Ободранная комната с огромными окнами и пятиметровыми потолками. Протопить ее невозможно. Теплый воздух поднимается вверх, а внизу остается холодно. Это же вокзал.
Жизнь под перестук колес. Годы, десятилетия… Сойти некуда.
«Да здесь всегда люди жили, — разводит руками Нина Михайловна Гвоздева, старшая дочь. — Еще с советских времен приезжали молодые специалисты, и куда их селить? Только на железнодорожной станции. Были кабинеты, где сидели дежурные, за ними технические шкафы с аппаратурой, а дальше — выделили маленькие закутки под жилье, там все и обустраивались. Я и сама тут родилась, и мой старший сын здесь родился. Нас три сестры: я, Вера и наша Лелишна, она родилась с синдромом Дауна. Когда я замуж вышла, свекровь из Невеля приехала в гости, а утром говорит: «Всю ж ночь не спала, боялась, что через окно поезд въедет и меня задавит».
Грохота, без которого не бывает вокзалов, местные не замечали. Дети, не опасаясь, играли на перроне. Раньше много поездов мимо проходило. Но больше товарных и пригородных. Скорый же был всего один, почти иностранный Рига — Москва. В старые времена станцию внутри ежегодно ремонтировали, ставили леса и красили, белили.
Хотя снаружи для проходящих поездов она и теперь красивая: серый обновленный фасад, фирменный железнодорожный цвет, и табличка тоже фирменная — «Выдумка».
В 50-е годы при станции был магазинчик. Через день приходил прицепной вагон с хлебом и сдобой. Жильцы разгружали деревянные ящики с продуктами, тащили их по перрону. Даже когда все стало по талонам, железнодорожники не бедствовали, им доставляли дефицит в специальном вагоне-магазине.
«Но за колбасой мы все равно ездили в Ленинград: «Длинное, зеленое — что это? Поезд с колбасой и сосисками», — вспоминают бородатый анекдот местные.
Цивилизация наступала, и прежние жильцы перебирались в квартиры, которые выделяло государство. У Михаила Ивановича тоже был свой дом. Но весной 2001 года тот сгорел. Скорее всего, молодежь баловалась, подожгла прошлогоднюю траву. И ему, уже пенсионеру, погорельцу, снова пришлось ехать на Выдумку. Строиться в пожилом возрасте он не смог. Тяжело было начать все сначала.
Старик всю жизнь обслуживал провода, по которым шло питание к железной дороге. Если что-то замкнуло, ему даже ночью звонили. А его супруга последние годы была начальником этой станции. И поэтому в лучшие времена им было положено больше всего комнат на вокзале — две. А теперь он вообще остался здесь один — раздолье.
«Я педагогический закончила, и мне в свое время предлагали в школе жить, — продолжает Нина Гвоздева. — Но мой муж тоже железнодорожник, и поэтому мы после свадьбы переехали на Выдумку и аж до 2004 года там пробыли. То есть отец с мамой — она еще жива была — из сгоревшего дома к нам приехали… Новорожденного сына вместе купали в ванночке, воду нагреем — и к печке поближе. Сейчас нашему Никите шестнадцать, подрастает младшая дочка Аня».
Нина готова была забрать отца к себе, благо что живет почти рядом, через железнодорожные пути, где стоят три одноэтажных дома железнодорожников, тоже без воды и канализации, но все же не вокзал. Но старик наотрез отказывается переезжать. Если бы в свой дом, то да, а в чужой он не хочет. Характер!
Как-то пришла бумага. Предупредили, что Выдумку будут сдавать в аренду. Что за нее теперь надо платить как квартирантам. 3700 в месяц. «Мы папе сперва не говорили, чтоб ему плохо не стало. Но, конечно, звонили по инстанциям. А нам отвечают, что мы с сестрой Верой сами во всем и виноваты. Дескать, нужно было просить, чтобы отца переселили, жаловаться. Или лучше всего самим купить ему жилье. В кредит или в ипотеку. Дети ведь должны заботиться о родителях… Но откуда такие деньги? Мы обе простые учительницы. Только когда журналисты из иностранного СМИ приехали и сняли сюжет про отца и про всю его жизнь — только тогда все и забегали».
«Везли через Выдумку в концлагерь»
Он был обречен на эту станцию с детских лет. Война. Псковская область в огне. Немцы эшелонами отправляли русских рабов на запад. «Их выселяли из деревень, грузили в поезда и целыми семьями вывозили в концлагеря, — рассказывает дочь, Вера Михайловна. — Но папе повезло. Он у нас 36-го года рождения. Ему, получается, всего пять лет было. Слава богу, они с мамой и братом Борей не погибли, их не сожгли в печи, не замучили, а какие-то латыши сняли их с теплушки и забрали к себе в батраки».
После победы вернулись домой. В никуда. Вскоре брат Боря насмерть подорвался на мине неподалеку от железной дороги — мальчишки играли в войну.
Бои в этих местах проходили страшенные. Ничего не осталось. Только неразорванные снаряды и безымянные могилы. Новый вокзал отстроили уже после войны.
Самой железнодорожной станции Выдумка двести с лишним лет. Странное это название, по преданию, дала ей Екатерина Великая, которая лично инспектировала эти места. «Задумалась царица, не знала, как станцию назвать, ничего не смогла придумать, кроме как Выдумка, так и повелось», — рассказывают красивую легенду местные. Ямщики здесь держали перекладных лошадей, потом была почта, телеграф.
До ближайшего городка Новосокольники от Выдумки 7 километров. Там находится узловая станция. Пути переполнены локомотивами, их ремонтируют, обслуживают, но больше никаких предприятий. Так что воздух свеж и природа хороша. Хотя работы, кроме как на железной дороге, нет.
Нина Михайловна Гвоздева, дочь старика, преподает в коррекционном классе, где учатся дети с особенностями развития. Сестра Вера тоже учительствует. А Лелишна работать не может, она инвалид. Так что на ней их нехитрый быт — конечно, под присмотром отца.
Средняя зарплата у учителей 10–15 тысяч. Поэтому живут огородом, заготовками, рыбалкой. Зять Алексей в любую погоду возвращается с уловом: наделают рыбных котлет, заморозят в холодильнике. О какой ипотеке может идти речь?
«Главное, чтобы войны не было! А остальное переживем, и не такое переживали», — уверена Нина Михайловна. Но все равно надеется на лучшее.
«Комиссии и раньше сюда приезжали и говорили, что жить на вокзале не запрещено. Но приватизировать его нельзя. Так как станция действующая, имеет свой инвентарный номер и стратегическое значение», — рассказывают дочери.
…Пахнет старым домом. Такой немножко больной, затхлый запах, идущий от стен, от потолка. Старика нет. Он лежит в больнице. Хозяйничает Лелишна и сестры с племянницей ей помогают, потому что если комнаты не протопить, выдохнуть из них жизнь хоть на одну ночь, обратно она может и не вернуться.
Вокзал вздыхает, мучается. Так же как его старый хозяин. Дома, где живут, — они совсем как люди, даже если они вокзалы.
Старшие дочери радуются. После того как про Михаила Лобанова сняли сюжет — о том, что на Выдумке забыли заслуженного железнодорожника, — об этом узнали все уровни власти и переполошились. И ведомственные, и областные. «Как же так, дорогой Михаил Иванович! Что же вы ничего не просите — мы бы давно дали новую квартиру». Губернатор пообещал. Договорились, что заплатят за квартиру в складчину: часть перечислит железная дорога, а часть — администрация.
«У нас городок маленький, и новых домов почти нет. Есть одна многоэтажка для расселения ветхого жилья. А остальное вторичка, — вздыхают дочери. — Конечно, еще пара элитных домов, где живут начальники, но таких денег нам, конечно, не дадут. Мы ходили, искали, посмотрели много что. Хотели на первом этаже, потому что отец почти не ходит, но так ничего и не нашли».
Михаил Иванович встретил меня сперва неласково. Устал от внимания. Да и просто устал. Он почти парализован. У него диабет, забиты все сосуды. Первый инфаркт был в 2008 году. Через год умерла супруга Тамара. Дочери и зять еле тащат его под руки. Мы едем из больницы, где он сейчас лежит, смотреть новую квартиру. Без будущего хозяина нельзя. Туда же должны прибыть представители областной администрации, чтобы посмотреть – что в итоге Лобановы выбрали.
«Квартира хорошая, а я вот плохой, — сокрушается дедушка. — Дочкам спасибо, волокут меня на третий этаж».
Дом по здешним меркам действительно стоящий. Кирпичный. Только ЖКХ отрезали батареи в подъезде — чтобы не обслуживать. Сколько жильцы ни жаловались, батареи не вернули.
Хозяева, молодые пенсионеры, встречают радушно, им бы тоже побыстрее переехать к детям во Псков. Говорят, что, как только деньги поступят на счет, так сразу же и соберут чемоданы. «До Нового года управитесь?» — с надеждой спрашивает Нина. «Куда там, если только в конце января». Новое разочарование. Поскорее бы!
«Вот и туалет есть, и водичка, и ванна. Помыться можно», — заранее радуется Михаил Иванович. 82 года он прожил при бане. «А как же Лелишна будет пользоваться водопроводом, она же его не видела?» — удивляюсь я. «Привыкнет, — уверены сестры — К хорошему быстро привыкаешь».
Станция, которая есть
Если бы тебя можно было выдумать, Выдумка! Но ты была, и ты есть. Незаметная, незначительная на карте России станция, на которой никто не сходит и не покупает билет…
Морозы сейчас стоят двадцатиградусные. Но живущие здесь вместе мечтают о том, как придет весна. Припечет солнце, расцветут цветы. И снова станет станция Выдумка красивая, как будто выдуманная. И старик-железнодорожник, отработавший на этих путях 48 лет, до нее, весны, обязательно доживет.
К весне-то Михаил Иванович обязательно переберется в свою новенькую благоустроенную квартиру. «Все знакомые звонят, спрашивают, рады за папу; неужели же он не заслужил?» — спрашивает Нина. Я киваю: конечно, заслужил.
«Если бы у него силы оставались, он бы, может, и не захотел переезжать. Здесь же все свое, родное, привычное… Помню, отец молодой был — все о лошади мечтал. Чтобы она жила у нас на Выдумке, чтобы мы катались на ней… И что бы вы думали: захотел — и купил, упрямый».
А еще была мечта у Михаила Лобанова, которая, увы, так и не исполнилась: он планировал однажды уйти в отпуск и получить, как всем железнодорожникам положено, бесплатный билет на поезд. Чтобы отправиться на нем далеко-далеко, на Байкал; ехать целую неделю на самое красивое и большое озеро в мире. Сесть на берегу и смотреть на воду. Но так и не собрался. И копились его бесплатные билеты, неиспользованные, много-много лет.
Может быть, внук Никита воплотит дедову мечту — парень сейчас учится на первом курсе ж/д техникума. Надо только ему сказать, что все должно быть вовремя. Чтобы не ждать исполнения мечты полвека, провожая пролетающие мимо поезда. Делать все, что зависит от нас. И немного больше. И рано или поздно сесть на свой поезд.
Я так радовалась за старика, за то, что хотя бы с новой квартирой ему повезло. Пусть и доберется он не на Байкал, а всего за семь километров, что для него сейчас почти одно и то же, в дом с водопроводом и отоплением.
Но когда после праздников позвонила дочери Нине Михайловне, то выяснилось: железнодорожники свою часть денег за квартиру уже перевели, а другая часть — от местных властей — где-то затерялась, но вот-вот должна прийти…
Ну а пока из больницы Михаил Иванович вернулся на все тот же вокзал.