Отбывающий срок в мордовской колонии для пожизненно заключенных Сергей Хвастунов находится за решеткой 27 лет. Он очень хорошо помнит времена, когда в России действовала смертная казнь. И рассказал нам о том, как расстреливали маньяка Головкина (Фишера), с которым он был в одной камере, и других преступников, а также о поведении маньяков в колонии.
Мой собеседник находится в местах лишения свободы с 1993 года. Он был осужден за убийство семьи дипломата — его жены и двоих детей. Объясняет канву этого страшного преступления Хвастунов тем, что его родственник взял у женщины взаймы 100 долларов и не отдавал. Ему, естественно, предъявили претензии. Узнав об этом, Хвастунов проник в квартиру семьи, расправился с ней и вынес четыре сумки с ценностями.
Сергей Хвастунов ни разу не держал в руках ноутбук или мобильный телефон, не пользовался интернетом, впервые современные деньги увидел из наших рук. Об этом читайте в материале «Впервые увидел мобильник: отсидевший 30 лет россиянин застрял в прошлом»
Вторую часть беседы с Хвастуновым мы посвятили теме смертной казни. В России она была отменена указом Бориса Ельцина 19 мая 1996 года. Последний приговор привели в исполнение 2 сентября девяносто шестого — в отношении Сергея Головкина (он же Фишер, он же Удав), убившего 11 детей.
Тапочки маньяков
— У вас за это время много сокамерников сменилось?
— Да, много. С некоторыми сидел больше 10 лет, жили душа в душу, с полуслова понимали друг друга. А потом человек умер… Были люди, с которыми сложно, очень сложно.
— Маньяк какой-нибудь?
— Вы знаете, не маньяк, просто характер такой тяжелый. Говоришь ему: давай сделаем вот так, а он — нет, свое гнет. А в замкнутом помещении любая маленькая проблема вырастает в огромный снежный ком.
— Например?
— Смеяться не будете?
— Нет, конечно.
— Вот здесь тапочки стоят. Я ему говорю: давай ставить тапочки носами сюда, так же — и обувь. А он: нет, я буду ставить вот так. И начинается… Потом он кран не хочет чистить, не хочет туалет мыть. Я помою за него, но мне это неприятно.
— А таких, чтобы угрожали вам, не было?
— Да так, только в пылу кричали: «Ты мне надоел, сейчас двину!» Но никто не бил.
— Получается, вы не сидели с серийными маньяками, которые очень опасны?
– Ну почему же, сидел. Расскажу про некоторых. Вот был очень известный страшный человек Сергей Головкин, одинцовский маньяк…
ИЗ ДОСЬЕ «МК»: «Советский маньяк Сергей Головкин получил известность под анонимным прозвищем Фишер. Убил, расчленил и сжег как минимум одиннадцать мальчиков в период с 1986 по 1992 годы. Отличался особой жестокостью. Ветеринар по образованию, он работал зоотехником на Московском конном заводе».
Мы с ним просидели во время следствия в московском специзоляторе «Матросской Тишины». Тогда на одном этаже со мной сидели председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов… Такие люди.
И вот как-то Головкин «заехал» ко мне. А мы сидели в одной камере со старым «особиком», которого за контрабанду задержали. Вот он говорит: «Давай так. Я буду спать, а ты смотри за маньяком, не спи. А когда ты будешь спать, я буду за ним смотреть. Кто его знает, что он может с нами сделать». То есть даже этот старый «особик», который уже столько отсидел, и он боялся его, потому что тот был человек явно неадекватный.
Анекдот ему расскажешь, ну посмеялся бы — и все, а он смеется минут 20, не переставая. Глаза становятся красные… Ужас как страшно. Он рассказывал, что его поймать не могли, потому что орудовал где-то рядом с домом Ельцина. Потом меня перевели в другую камеру, слава богу.
Был еще такой Асратян. Я по телевизору его видел, читал даже в газетах. Он убивал, насиловал девочек и женщин.
ИЗ ДОСЬЕ «МК»: «Советский сексуальный маньяк Валерий Асратян был известен под кличкой Режиссер Смерти (сделал себе фальшивое удостоверение кинорежиссера, с которым подходил к своим будущим жертвам в районе магазина «Детский мир» и предлагал поучаствовать в пробах).
Работал психологом в специализированном интернате для больных ДЦП и полиомиелитом детей. Подражал герою произведения Набокова «Лолита». На его счету минимум 17 жертв, из которых две были не только изнасилованы, но и жестоко убиты».
А потом на шестом коридоре смертников (куда помещали приговоренных к смертной казни) в «Бутырке» оказался рядом с ним… Представляете? Нехороший был человек. Двуличный.
Многие смертники молились. Иконы друг другу передавали… Общались через унитаз — знаете, «телефон» такой. А Асратян даже в «Бутырке» пытался интриговать.
«Вор в законе» Маис с соседнего пятого корпуса ему поддержку оказал (они могли кричать в окно друг другу). И он «голову поднял», начал наглеть, обижать других заключенных.
Я ему говорю: «Как же так? Ты днем у батюшки просишь книги Иоанна Златоуста, Иоанна Кронштадтского, а вечером говоришь: «Нужно вон с того смертника деньги получить, потому что он «петух» и скрыл это, сидел с братвой». Я говорю: «Ты двуличный тип». И в общем поругался с ним очень здорово.
Его расстреляли… Это при мне произошло. Был расстрельный 1996 год.
— Помните, как это было?
– Такое не забудешь! У Головкина транзистор «Океан» был. У нас радиоточки погорели, и мы просили его, этого Головкина, чтобы он транзистор «Океан» к двери поближе ставил: там новости, музыка была.
И вдруг — новости: «Президент России Борис Николаевич Ельцин отказал в помиловании маньяку Сергею Головкину». Потом услышали крик, транзистор упал… А потом охранники его увели, и все.
Расстреляли сначала тех, кто давно сидел, и тех, кто приехал из других городов. Мы все слышали, когда человека с вещами «заказывали» на выход, а потом «воры в законе» (Тату Ташкентский и Тату Сухумский, Темур, Маис) кричали: «Всё, такого-то расстреляли». Этапников, которых завозили только с одним полотенцем, с пачкой сигарет и зубной щеткой, обычно буквально на следующий день расстреливали.
— А где? Куда выводили?
— Подвал какой-то там, душевая. Когда Головкина расстреляли, на следующий день у нас баня была. Меня вывели на помывку, смотрю: стальная дверь ведет в подвал, а перед ней лежит телогрейка старая, полосатая, которую смертники носят, форма тоже полосатая, и квитанция с надписью: «Головкин Сергей». То есть это его вещи там лежали.
— Слышали, как его расстреливали?
— Нет-нет, это невозможно было услышать.
Вообще полная секретность была. Не знали, кто палач, то есть кто исполнитель. Но слухи были, что он прапорщик и что ходит к нам, разносит еду, присматривается. Среди смертников всякие байки ходили.
Расстреливали всегда после 20.00, и как только наступало это время, тишина стояла удивительная, слышно было, как муха летит по коридору.
— А когда выводили на расстрел, люди не сопротивлялись?
– Нет. Помню, как было с осужденным Сорокиным. Сумку поставили перед ним: «Смотри, твои вещи?» Он говорит: «Все, все вещи мои». «Нет, ты внимательно посмотри, чтобы потом не говорил, что тебе чего-то не дали».
А он что-то, видимо, почувствовал, у него аж голос дрогнул, когда повторил: «Все, все вещи мои». Потом его вывели и всё… На следующий день воры откричали: «Расстреляли». Они узнавали от врача какого-то.
— Смотрели фильм «Зеленая миля»?
— Нет.
— Там как раз про коридор смертников. Люди понимали, куда их ведут. Более того, они заранее знали дату казни. Как вы думаете, хорошо ли это — знать роковой час?
— Лучше не знать. Я вот жду свиданку длительную. И вот в этот день, думаю, что в 11 часов меня вызовут и скажут: готовьтесь, вас на свиданку. А моих нет. Уже 12-й час — а их все нет. Я начинаю переживать, сердце аж выпрыгивает, как на пружинке, стучит. Я мятную карамельку под язык или валидол. А это только свидание. Представляете?..
— Получается, в тот период кого-то миловали, а кого-то нет?
— Да, да, да. Маньяков обычно не миловали. А остальным как повезет. Вначале я хотел расстрела. Написал: «Искренне раскаиваюсь в содеянном, поэтому прошу привести приговор в исполнение».
— А не страшно было жить вот так, в ожидании, что сегодня-завтра придут?
— Страшно. Очень страшно. Не буду кривляться, бравировать. Вполне могли прийти и в любой расстрелять. Но я просидел так целый год.
Потом пришел офицер, говорит: «Ты надоел мне. Или пиши на помилование, или мы тебя будем актировать». Меня очень резануло слово «актировать». Я написал две строки: «Раскаиваюсь, прошу сохранить жизнь, помиловать».
И мне заменили смертную казнь на пожизненное. А вообще чудно было после моратория. Один пятерых убил — ему смертный приговор на 25 лет заменили, второй одного убил — пожизненное заключение. Мы удивлялись, ничего непонятно.
Но вообще после моратория расслабуха пошла. Уже не 30 человек «смертников» сидело, а больше 70. Молодежь приехала, музыка кричит из камер (транзисторы разрешили)… Духовная свобода. Совсем другая обстановка была.
«С Ряховским сошлись на почве звезд»
— Вы считаете, что это гуманное решение — заменять смертную казнь на пожизненное?
— Конечно, гуманное. Я благодаря решению президента до сих пор живой. Хотя вначале жалел, потому что, когда мы сюда приехали, нас очень жестко здесь встретили. Многие говорили: ой, лучше бы нас расстреляли, тут так все тяжело.
— А жестко это как? Били?
— А я не буду говорить.
— Поняла.
— Психолог, академик Валерия Сергеевна Мухина, которая бывала в колонии, писала так: здесь есть настоящие военные интеллигенты, настоящие специалисты своего дела, а есть нехорошие люди, которым руки можно не подать. Это про сотрудников. Но потом многое изменилось. Сейчас общество стало гуманнее.
— А про заключенных что скажете? В Мордовии хватает серийных маньяков…
– Тут сидели Ряховский и Кузнецов. Они земляки, оба из Балашихи. Представляете, из одного города сразу столько маньяков.
ИЗ ДОСЬЕ «МК»: «Советский серийный убийца Сергея Ряховский известен по прозвищам Балашихинский Потрошитель, Гиппопотам, Командор. Первой его жертвой стал гомосексуалист, согласившийся на половой акт с ним за деньги.
Однако потом маньяк стал убивать даже стариков и детей. Среди его жертв — 73-летний дровосек, 70-летняя пенсионерка. После убийств издевался над трупами».
Ряховский на вид — огромный, двухметровый, страшный. Но я как-то общий язык нашел. Не хочу хвалиться, но он мне на ночь рассказывал фантастику, вместе чай пили. Мы сошлись на почве звезд, астрономии. Нашли общую тему, а так человек он, конечно, — ой-ой-ой.
— Не пугал вас?
— Нет. Но про свои убийства рассказывал. Говорил, что мстил всегда за себя людям нетрадиционной сексуальной ориентации. Типа был санитар леса. Я не знал, кого именно он убил, потому верил. Потом оказалось, что на самом деле и женщин, и детей, и… всех подряд убивал.
Он нездоровый человек, у него что-то свое в голове. Сны ему снились какие-то постоянно: типа он необычный и миссию несет какую-то. Видел себя в прошлой жизни рыцарем на коне.
— Но космосом интересовался, насколько мне известно?
— Космос очень его интересовал.
А я всегда любил астрономию. В советское время был за теорию Дарвина. Все было просто — Бога нет. Хотя бабушка — баба Аня, царство ей небесное, — говорила, что есть. А потом, когда новая волна пошла при Ельцине, стал задумываться. Мимо церкви пройду, перекрещусь. Но это меня не спасло, все равно оказался здесь.
— Как думаете, после того, как умрете, что с вами будет?
– Даже не знаю. Я не питаю никаких иллюзий, я совершил тяжкое преступление, каюсь за свои грехи. Священник сюда приходит. Не часто, но бывает.
Честно? Я минималист… С работы видно как раз купол золотой церкви. Я помолюсь, перекрещусь и все, крестное знамение совершу и все, мне этого хватает. Мне не надо литературы, свечки, иконы… Как жизнь дальше сложится? От начальства зависит и от Господа Бога.
Я хочу сказать, что я понимаю, кто я и за что сижу. Я не Ряховский, не инопланетянин, нет. Я понимаю, что вы обо мне думаете. Поэтому мне очень стыдно бывает.
Заезжает сейчас в колонию много молодежи с пожизненным сроком. Сразу рассказывают: пьянки, наркотики, девчонки, машины… Они бравируют, что там-то и там-то грабили, стреляли, угоняли… Неприятно все это слушать. Как бы им передать через вашу газету, что все это не то, напускное, что нет ничего главнее, чем жизнь — своя и других.