Тверской районный суд в среду все-таки продлил арест футболистам-дебоширам Александру Кокорину и Павлу Мамаеву, а также брату Кокорина Кириллу и другу обоих Александру Протасовицкому. А ведь сколько было надежд, мечтаний — и даже недвусмысленных намеков. По крайней мере на освобождение одного из участников «исторических» потасовок — Кокорина. Руководство «Зенита» включило форварда в заявку на один из международных матчей. Сам Александр накануне заседания публично покаялся. Мама увеличила сумму залога (аж на 400 тысяч). Но — все без толку.
Кстати, Светлана Кокорина в этот раз была эмоциональнее всех — ведь она уже который месяц видит своих сыновей только в судах. Женщина плакала в суде навзрыд. В какой-то момент ее молодой спутнице даже пришлось прикрыть даму норковой шубой — чтобы журналисты не смогли запечатлеть семейную драму.
Еще за час до начала заседания у зала стали собираться журналисты, адвокаты, родственники и просто неравнодушные к футболу. Один из них — москвич Анатолий в фанатском шарфе и кипой неопубликованных стихов, переминаясь с ноги на ногу, ждал начала процесса.
— Как шпионов каких-то судят, — раздалось из толпы, когда мимо гуськом прошел усиленный конвой. Хотя на самом деле шпионов судят совсем не так.
Конечно, журналисты ожидали появления в суде жены Павла Мамаева, Аланы. Однако в этот раз Алана решила сделать перерыв. Вместо брюнетки на этот раз пришла платиновая блондинка — жена Кокорина, Дарья. Молодая хрупкая женщина внешне равнодушна ко всему, что происходило в зале. Поджав губы, жена футболиста то изучала содержимое гаджета, то пыталась вникнуть в происходящее.
Тем временем обвиняемые — на этот раз очень тихие (в прошлый раз на рассмотрении жалобы на арест футболисты и их друзья едва не разнесли клетку) прятались в глубине «аквариума». За всех отдувался Павел Мамаев. Он отпустил редкую бородку и стал чем-то похож на мушкетера.
Следователь сообщил суду, что 30 января потерпевшие закончили знакомиться с материалами дела. Теперь то же самое предстоит сделать обвиняемым. После этого следователи подготовят обвинительное заключение, отправят на утверждение прокурору и передадут в суд. Все это время, заявил следователь, обвиняемые должны находиться в СИЗО.
Защитники, в свою очередь, пояснили, что их доверители могут спокойно знакомиться с материалами дела, находясь при этом на свободе. У Павла Мамаева, напомнил адвокат Бушманов, двое несовершеннолетних детей, которые очень переживают разлуку с отцом. По одному ребенку даже есть соответствующее заключение врача.
В то же время проблемы со здоровьем наметились у Александра Кокорина. По словам адвоката Ромашова, футболисту грозит пожизненное искусственное колено, в случае если не будет должной реабилитации, которая невозможна в условиях СИЗО.
Ну а адвокат Кокорина-младшего решился на отчаянное заявление ради свободы подростка:
— У моего подзащитного нет ресурса, чтобы давить на следствие, нет финансовых, интеллектуальных, при всем уважении, возможностей, — заявил защитник, и зал загоготал. Смеялись и в «аквариуме», больше остальных веселились друзья футболисты. Чуть позже Кокорин-младший (он единственный решил воспользоваться своим правом и взял слово) разнес работу следствия:
— Ваша честь, тут говорят, что я уеду за границу… я полтора года назад сдал ЕГЭ, а меня выставляют преступником и уголовником, который людей убивает. Какие свидетели это говорят? Как так можно писать ходатайства?! — ругался в «аквариуме» Кирилл — копия юного Джастина Бибера.
Выслушав стороны, судья удалилась на вынесение решения. А группа поддержки футболистов — в местную столовую. Гламурные девушки (кроме жены Кокорина в суд пришли подруги Аланы Мамаевой) оказались лояльны к кухне Тверского суда и не без удовольствия ели местные борщи и салаты. И только Дарья ограничилась кофе.
Примерно через час судья вынесла решение — оставить всех обвиняемых под стражей еще на два месяца, то есть до 8 апреля.
В разных концах зала начали раздаваться всхлипы и стоны. Дарья Кокорина, подбежав к «аквариуму», помахала рукой мужу и выбежала из зала.
— Он ребенка столько времени не видел… За что такая жестокость?! За что?! — позже плакала на плече подруги безутешная жена футболиста.
Никто из журналистов подойти к ней уже не осмелился.