О закрытии воздушного пространства России для самолётов Boeing 737 MAX после катастрофы в Эфиопии, сообщил 14 марта глава Росавиации Александр Нерадько. В уведомлении, которое разослало ведомство, сообщается, что запрет на пролеты Boeing 737 MAX над территорией России будет действовать до особого указания. Каковы последствия этого запрета, и что будет предпринято для возврата самолета в небо, рассказал «МК» авиаэксперт, главный редактор Авиа.ру Роман Гусаров.
– Закрытие воздушного пространства для самолета Boeing 737 MAX модели 8 и 9 означает, что ни наши, ни иностранные авиакомпании не имеют права полетов в воздушном пространстве Российской Федерации на данном типе воздушного судна, – поясняет Роман Гусаров. – Подобное решение приняли уже практически все страны, и даже в США временно прекращены полеты на этих самолетах.
– Означает ли это, что самолет, действительно, представляет опасность?
– Надо понимать, что пока все эти запреты введены больше на эмоциях и на общественном резонансе – по-большому счету, чтобы успокоить потенциальных пассажиров, дать понять: не переживайте, вы на самолеты, где имеется какой-то риск, не попадете ни при каких условиях. Летайте спокойно!
По факту же пока никаких объективных данных, говорящих о том, что этот самолет является опасным, нет. Сейчас бортовые самописцы эфиопского самолета отправлены во Францию — для вскрытия, расшифровки, изучения и проведения анализа. От состояния бортовых самописцев и записей будет зависеть – станет ли сразу очевидным, в чем причина катастрофы, или понадобится более глубокое изучение всех параметров.
– Как быстро это происходит на практике?
– Есть речевой самописец и параметрический. Бывает, что непосредственно на записи разговоров пилотов вдруг слышат, например, что первый пилот говорит второму: у нас пожар в двигателе. И тогда становится очевидно, что там происходило. А дальше параметрически только подтверждаются эти слова. То есть, буквально в первый же день все становится понятно. А иногда по разговорам ничего не понятно – пилоты и сами могут не понимать, что происходит. И тогда начинается процесс расшифровки параметров. Она тоже может сразу указать — вот здесь, например, датчик давал неправильные данные. А может и не указать. И тогда нужен более глубокий анализ – действий экипажа, работы всех систем, их сопоставление. Наверное, порядка недели нужно, чтобы получить какие-то предварительные данные о причине авиакатастрофы.
– Что за этим последует?
– После выяснения обстоятельств произошедшего, делаются выводы. Если окажется, что это системная проблема у производителя и оба случая авиакатастроф, произошедших с этим самолетом, схожи, то надо вносить изменения в программное обеспечение, в конструкцию, какие-то системы, блоки и так далее. Насколько быстро это можно сделать, настолько быстро самолет вернется в небо.
– Как будет проходить процедура возврата к полетам?
– Процедура эта проходит всегда под контролем Федеральной авиационной администрации США, за ними всегда последнее слово. Это орган, который сертифицировал этот самолет и гарантировал, что он безопасен. Соответственно, администрацией будет принято решение об ограничении сертификата, его приостановке или внесении дополнений, если необходимы какие-то конструктивные изменения. В любом случае, только под контролем сертифицирующего органа можно будет вернуть этот самолет в небо. То есть, там должны будут подтвердить, что этот летательный аппарат безопасен.
– Россия обязана это принимать на веру?
– Что касается России, то у нас своя система сертификации. Но иностранные самолеты мы сами не сертифицируем, а проверяем сертификат, который получаем из Европы или Америки, как в данном случае. Мы изучаем данные всех испытаний, и на основе этого выдаем наш сертификат. Если по каким-то параметрам самолет не подходит к нашим требованиям – как правило, это связано с нашими климатическими условиями – то мы можем потребовать даже его досертификации. То есть, у нас имеются требования даже более жесткие, чем у американцев. Таким образом, сначала американцы разбираются в своем хозяйстве, потом мы смотрим и проверяем — устраивает нас это или нет. И после этого принимаем решение о возобновлении полетов на нашей территории.
– Насколько сейчас понятно, только у одной российской авиакомпании есть такие самолеты, и их всего два. Это так?
– Да.
– Эта авиакомпания понесет существенные потери от приостановки их полетов?
– Самолеты эти находятся в лизинге. То есть, авиакомпании напрямую они не принадлежат. Потери авиакомпания, конечно же, несет. Может, не столь существенные – на данный момент у нас низкий туристический сезон, а значит, у авиакомпании есть на что заменить эти самолеты. Но в любом случае, два самолета без возможности их эксплуатировать — а оплачивать лизинг надо — это все равно некие убытки. На пассажирах это не скажется, но для авиакомпании дополнительные расходы.
– Можно обязать компанию «Боинг» их компенсировать?
– Это будет зависеть от того, что даст расследование причин авиакатастрофы. Если будет подтверждено, что это вина «Боинга», тогда не только наша авиакомпания, но и все, где есть этот самолет, получат право требовать компенсацию. Если же это не будет доказано, то «Боинг» скажет: ребята, вы сами остановили полеты, перестраховались. Это, конечно, ваше право, но мы тут ни при чем, нашей вины нет, значит, это ваши убытки.
– Если не будет установлена вина «Боинга», будет ли это означать, что дело в плохой подготовленности пилотов для полетов на этом самолете?
– Причин авиакатастрофы может быть много, и чаще всего это не одна причина, а наложение неких обстоятельств. Это могут быть неполадки, заложенные в конструкции, недостатки в техническом обслуживании, отказ техники, ошибка в пилотировании или внешние обстоятельства — например, разгерметизация, столкновение с беспилотником, попадание молнии и так далее. Но лично для меня несколько странно во всей этой истории следующее. Самолет не сразу упал. Пилот сообщил о какой-то неисправности и запросил о возможности вернуться. И обычно пилот сообщает диспетчеру, какие именно возникли проблемы. Он должен был сказать об этом, потому что наземные службы должны готовиться к приему судна, терпящего бедствие. Так сообщил он или не сообщил? И, если сообщил, то почему от нас это скрывают эфиопские власти? Вот это большой вопрос.