Сто лет тому назад в России почти не осталось тех, кто мечтал отвоевать Константинополь и водрузить православный крест над Святой Софией. Мечту эту вытеснила еще более безумная — о мировой революции; прошло время — умерла и она. Храм, однако, стоит — уже полторы тысячи лет.
Он стоит без креста, с четырьмя копьями-минаретами по углам; из-под главного купола убран (замазан) лик Спасителя и взамен того подвешены щиты с именем Аллаха. Но остались стены, остались великолепные византийские мозаики. Собор превращен в музей. Сегодня это самый знаменитый и притягательный музей Стамбула. Однако турецкие власти демонстративно читают здесь суры из Корана.
В Евангелии есть знаменитый сюжет о троекратном отречении: «Говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня». Россия отреклась от Святой Софии давно — и поскольку обстоятельства, как и у апостола Петра, были вынужденными, пожалуй, могла бы заслужить прощение.
Но не только ничего не закончилось, а и отречение вошло в привычку и стало приносить своеобразное удовольствие. В конце марта президент Турции Реджеп Эрдоган вновь поднял разговор о том, что храм следует превратить в мечеть. В благотворительных целях, конечно: чтобы можно было не платить за вход. Очевидно, в тех же благотворительных целях здесь снова начали читать Коран во время Рамадана.
Как же отреагировала Россия?
Официально Россия не отреагировала. Но вот некоторые российские СМИ федерального значения проявили себя с замечательным бесстыдством. Кое-кто написал о «переменах в главной мечети Турции» и «изменении статуса главной мечети Турции». Кто-то написал о «преобразовании» собора и о том, что он «уже был мечетью, Эрдоган предложил снова превратить его в мечеть». Никто не забыл упомянуть о «благотворительном» характере предложения турецкого президента — ведь можно будет сэкономить аж десять долларов!
Разумеется, София не только никогда не была «главной мечетью Турции», но и главную мечеть — уникальный шестиминаретный Султанахмет — построили специально в противовес Святой Софии и прямо напротив нее.
А вещать о «преобразовании» полуторатысячелетней Святой Софии в мечеть или «возвращении» ей статуса мечети — подобно тому, что говорить о возвращении православной церкви, недоразрушенной советской властью, статуса клуба или склада.
Что же до благотворительности — не надо обманываться. В Стамбуле три тысячи мечетей. Коран в Софии читают, «чтобы знали: это — наше». Вот чтобы конкретно мы с вами знали, потому что католическому миру София безразлична.
И не надо тешить себя надеждами, что инициатива Эрдогана — голый пиар и что никто не позволит, никому не надо скандала.
Во-первых, пиар Эрдогана — не на пустом месте. Когда в декабре 2017 года я была в Стамбуле, наш турецкий гид, улыбаясь, говорил: пусть с минаретов звучит призыв на молитву, ведь, цитирую, «мусульмане хотят здесь молиться, а христиане не хотят». Притом гид никак не производил впечатления человека повышенной набожности — то есть даже турки более-менее светские способны мыслить таким образом и не затрудняются это высказывать людям иной культуры.
Во-вторых, сейчас ничто не позволяет надеяться, что грозный скандал действительно воспоследует — так, разве что вялое шебуршение. Турецкая власть, очевидно, прощупывает и потихоньку готовит почву.
И тут мы подходим к двум вопросам, которыми наверняка уже задается пытливый читатель.
Первый вопрос: а что мы вообще можем сделать? «Опять крест над Святой Софией, да?»
Мы — и как граждане, и как государство — можем сделать очень многое.
Как граждане мы можем воспринимать Святую Софию как храм — главный православный храм на земле. И если кто-нибудь из нас в свою бытность там ощутит хотя бы слабое побуждение к молитве — то не стесняться и молиться. Конечно, турецкий гид лукавил: мусульмане в Стамбуле не то что «хотят», а чувствуют себя в полном своем праве молиться где угодно. Христианам же потребуется хотя бы толика отваги.
Как государство мы можем, например, наконец-то поинтересоваться, а с какой стати у нас в Казани, в нашем Казанском кремле, построена огромная мечеть по турецкому, а не по типичному татарскому образу? Нет ли в этом вмешательства в наши внутренние дела?
Как государство мы можем предложить принять Святую Софию на свое полное обеспечение; мы можем предложить сами сделать бесплатным вход в нее — вот это была бы благотворительность! И, право, на это ушло бы не больше денег, чем на прощение долгов азиатским государствам.
Как государство мы можем объявить Святую Софию своей реликвией, и без упоминания об этом не должен обходиться ни один разговор с Турцией — так же просто и буднично, как солнце встает на востоке, Волга впадает в Каспийское море. Святая София — духовная реликвия России.
И тут падает второй тяжеловесный вопрос: зачем нам это делать? «Не надо здесь протаскивать православную пропаганду, Россия — светское государство, ага»…
На самом деле — даже в этом случае. Если Россия — светское государство с тысячелетней историей, то Святая София — самый первый, самый древний артефакт, который сопровождал ее от истока. От колыбели. Нет у нас реликвии древнее — зато от той Софии перекинут мостик на Русь: София Киевская, София Новгородская, София Полоцкая. Три ветви русского народа — чтобы оценить значение этого символа, совсем не обязательно быть религиозным человеком.
Безусловно, для многих россиян по разным причинам эти слова — пустой звук. Но даже тем, кому неважно прошлое и будущее, важно настоящее. А в настоящем люди без смыслов проигрывают людям со смыслом.
В той же Казани — из-за той же мечети Кул-Шариф — недавно затравили радиоведущего Антона Боровикова, который в Инстаграме грубо отозвался о ее внешнем облике и его сходстве с турецкими образцами. Ему угрожали, к нему пришли на работу — ему пришлось удалять запись и извиняться. И это происходит в месте, которое всего тридцать лет назад было прямо-таки образцом светской ипостаси ислама. Но, бесконечно уступая, мы сами это разрушили. Не остановится и турецкая власть — ведь ей сейчас незачем останавливаться.
Люди со смыслами — в отличие от людей без смыслов — всегда имеют за спиной дополнительную опору и перед собою — щит. Они всегда могут провести линию, сказать, что выходящее за нее оскорбляет их чувства, и понемногу, по мере привыкания публики, эту линию двигать. Прямо пользуясь тем, что за ними признано, что они эти чувства имеют и «могут обидеться». Чувства других? Не знаем, не слышали… что ж ты так поздно сказал, дорогой?..
Нужно быть готовыми провести свою линию — причем гораздо лучше делать это заранее, чем на оставленном пятачке.