Росстат предъявил новые расчеты реальных доходов населения и новую методику оценки бедности. Многие ждали, что в итоге нам «подрисуют» доходы и «затушуют» бедность – ради чего еще затевать пересчет? Но Росстат поступил иначе.
Реальные доходы (а это доходы с учетом инфляции и за вычетом обязательных платежей), как и ожидалось, выросли, и нескупо – на 1,75 трлн рублей за 2016-2018 годы. Откуда дровишки? Новая методика включает в себя не только формальные белые зарплаты, но и оплату труда в «неформальном секторе». Как именно статистики ее рассчитывают, отдельная тема, во всяком случае у них есть свое представление о том, какая часть ВВП России производится в тени. Доходы выросли и за счет учета поступлений от сдачи жилья, авторских и прочих вознаграждений. В результате доля зарплат в общих реальных доходах выросла с 41 до 55%, а доля «ненаблюдаемых доходов» снизилась с 26 до 11,5% (данные за 2017 год).
Но вот что любопытно: несмотря на «засадный полк» зарплат из «неформального сектора» и других пополнений в первом квартале 2019 года, реальные доходы все равно продолжили снижение, составившее 2,3%. Пока сил Росстата оказалось недостаточно для того, чтобы сломить тенденцию продолжающегося нищания россиян.
Тогда, возможно, положение исправит новая методика измерения бедности, которую начинает использовать Росстат? Но не тут-то было.
До сих пор уровень бедности у нас официально измерялся предельно просто: есть прожиточный минимум, по которому проводится черта бедности. Все, чей доход ниже, оказываются за чертой бедности, в 2018 году таких в России насчитывалось 12,9% или 18,9 миллионов. Это абсолютная бедность.
Но есть и относительная, как раз ее и учитывает новая методика. Здесь, со слов начальника управления статистики уровня жизни и обследований домашних хозяйств Росстата Елены Фроловой, за порог принимается 50% от медианного дохода. Если со среднеарифметическим доходом все понятно, то медианный доход – уровень, выше и ниже которого находятся доходы одинакового количества людей. Крен в распределении доходов приводит к тому, что медианный доход практически всегда ниже среднего. Сенсация же в том, что, по имеющимся данным, уровень относительной бедности в России в 2016 году составил 14%, а в 2017 году (более свежих данных нет) он не снизился, а, наоборот, вырос до 18%. Абсолютная бедность медленно сокращается, а относительная растет, причем гораздо быстрее.
Есть и другие измерения бедности, которые статистики стыдливо называют «немонетарными». Это лишения, которые испытывают люди, чьих доходов не хватает, чтобы обеспечить доступ к тем или иным благам. Имеется индекс многомерной бедности, он включает в себя 14 направлений: уровень здоровья, образования, занятость, питание, одежда и обувь, базовые товары, медицина, средства коммуникации, базовые потребности, общение и отдых, крупные покупки, доходы, жилье, окружающая среда. К бедным относятся те домашние хозяйства, для которых характерно состояние бедности по крайней мере по четырем направлениям. По тому же принципу строится индекс депривации, замеряющий отсутствие доступа к тем благам, которые в обществе считаются стандартными. Таких показателей 16, ниже порога бедности считаются те, кто лишен доступа к 6 и более их них.
Стоит вспомнить, что статистическое ведомство затеяло модернизацию своих методик не только для того, чтобы быть вровень с мировыми статистическими стандартами, но и для более полного выполнения альфы и омеги российских чиновников – майского указа Владимира Путина. Там говорится, что к 2024 году уровень бедности в России должен быть снижен в два раза. Теперь возникают вопросы: какой именно уровень или уровень какой именно бедности? Росстат уже наглядно показал, что сокращения только абсолютной бедности точно не достаточно, относительная бедность растет быстрее. Бедность – это не просто пустые карманы, это гири на ногах, мешающие жить и нормально развиваться. Как чиновники будут отчитываться перед президентом, предоставим им, гораздо важнее, что проблема бедности в России становится все многограннее и острее.
Совершенно очевидно, по мере роста стандартов потребления и возможностей, открываемых перманентными цифровыми революциями, в России будет все больше «лишенцев» – людей, лишенных нормальных перспектив улучшить свою жизнь. Когда-то в недобрые времена, в нашей стране словечко «лишенец» было весьма популярно, увы, мы снова возвращаемся в ту же ситуацию.