С 1 января у нас в стране идет мусорная реформа. Что изменилось за это время? Сократилось ли количество мусора, поступающего на свалки? Включились ли механизмы раздельного сбора отходов? Наращивает ли объемы переработка? Можно ли говорить, что зловонные полигоны безвозвратно уходят в прошлое?
«МК» изучил ситуацию, но поводов для оптимизма не обнаружил.
Каждый, кто живет своим домом за городом, знает три способа распорядиться мусором. Его можно: а) зарыть в землю; б) сжечь; в) сделать из него что-то полезное для хозяйства.
Зарывают мусор где-то в овраге или в лесу. Не у себя же на участке, верно?
Сжигают в основном у себя, но редко, потому что от этого вонь и соседи ругаются.
Перерабатывают только у себя. Скошенная трава и помои преют в компостной яме, получается бесплатное удобрение.
Эти же способы применяются в отношении городского мусора. Вы бросаете в контейнер у дома пакеты с отходами. Их можно либо захоронить на полигоне, либо сжечь на заводе, либо переработать. Всего три варианта. Ничего другого не придумано.
В нашей стране по большей части работает первый вариант — захоронить. Он самый выгодный для бизнеса. Почти не требует вложений. Берешь земельный участок, ставишь охрану и собираешь деньги с мусоровозов. Когда участок переполняется, «договариваешься» с властями и переходишь на другой участок.
Но даже в такой огромной стране, как наша, количество земельных участков, где можно открыть свалку, небесконечно. Поэтому несколько лет назад и возникла необходимость в мусорной реформе. Смысл ее в том, что участков для захоронения остается все меньше и меньше, поэтому давайте теперь мусор по большей части не хоронить, а сжигать и перерабатывать.
Захоронение, сжигание и переработка — три совершенно разных бизнеса. Они работают на одной поляне, поэтому жестко конкурируют.
Сжигательный бизнес — так же как бизнес перерабатывающий, — требует сортировки мусора. Не все отходы можно сжигать. Пластик, например, нельзя категорически — от этого диоксины и онкология.
Но сжигательный бизнес может обойтись автоматизированными комплексами, куда привозят отходы из общих контейнеров, и там они на конвейерах сортируются. Ему не нужно, чтоб люди сами сортировали свой мусор дома, еще до того, как понесут его выбрасывать в контейнеры.
А вот перерабатывающему бизнесу это необходимо, поскольку макулатуру и текстиль можно перерабатывать только в том случае, если они не соприкасались с органическими отходами. А если они полежали в контейнере с общим мусором, их уже бесполезно отделять. Они намокнут, испачкаются, пропитаются запахами, и переработать во что-то пригодное их уже невозможно.
Перерабатывающему бизнесу крайне важно, чтобы люди сами собирали мусор раздельно, и чем ближе к своему дому или квартире, тем лучше.
Зато захоронительному бизнесу это, наоборот, не нужно. Раздельный сбор ему только вредит. Захоронителям нужны объемы мусора. Чем больше объемы, поступающие на свалку, тем больше прибыль. А что там, в этих объемах, — не важно.
Если где-то начинается раздельный сбор мусора, это угроза для захоронителя. У него упадет прибыль. Причем значительно.
Реальная история автозаправки во Владимирской области, рассказанная местным предпринимателем Антоном Сивковым, создавшим частную мусороперерабатывающую компанию, дает представление о масштабе потерь.
«Два раза в неделю эта автозаправка заказывала вывоз мусора из своего бака и платила ежемесячно за это 6 тыс. руб. Когда в регионе появилась компания, которая собирает перерабатываемые отходы, автозаправка поставила у себя бачки для пластика, стекла и картона, которые переработчик опустошает бесплатно. Скорость наполнения бака для общего мусора у них, соответственно, уменьшилась. Заказывать вывоз стали реже, и счет за месяц опустился в три раза — до 2 тыс. руб.»
Соответственно, с 6 до 2 тыс. руб. упала прибыль мусорозахоронительной компании, которая вывозила отходы заправки на свалку.
С одного объекта — такие большие потери. А если все клиенты, не дай бог, начнут разделять мусор? Большая беда. Обнищание.
Чтобы компенсировать потери, которые несет мусорная реформа, захоронительному бизнесу надо сейчас менять профиль. Уходить в переработку. Надо строить собственные перерабатывающие предприятия, снабжать их отходами, искать сбыт продукции. Но это затратно, хлопотно и нескоро окупится. К тому же во многих регионах захоронительным бизнесом исторически владеют, назовем их деликатно, бывшие криминальные элементы со специфической деловой хваткой. Выстроить сложный бизнес им просто не под силу.
Поэтому захоронители идут другим путем: они суют палки в колеса раздельному сбору отходов и, соответственно, переработке.
Мусорная реформа, начавшаяся 1 января 2019 года, запустила передел мусорного рынка, в ходе которого переработчики мусора должны все-таки вырвать из глотки захоронителей существенные куски.
Но пока ситуация не выглядит обнадеживающей. Слишком мало у переработчиков сил, средств и системной государственной поддержки.
* * *
В 1999–2004 гг. Всероссийское общество охраны природы (ВООП) разработало Концепцию сбора и разделения твердых бытовых отходов. Разработкой занималась секция отходов научно-технического совета (НТС) при президиуме ВООП. Председателем секции был Юрий Яковлевич Коротких. По просьбе «МК» он рассказал о первых попытках разделения отходов в еще «лужковской» Москве.
«Нами было установлено, что: 1) если разделять отходы, то примерно 80% от общего объема можно будет перерабатывать, а не хоронить; 2) разделение отходов тем успешнее, чем ближе оно производится к источнику, то есть к кухне, к квартире; 3) это сырье имеет спрос на рынке, и его продажа может приносить прибыль; 4) эта прибыль такова, что можно платить жителям за то, что они разделяют отходы; 5) эта плата может быть настолько значительна, что сможет заинтересовать не только школьников и нищих пенсионеров; 6) сырье из переработанных отходов во многих случаях оказывается дешевле и удобнее природного сырья.
Наши идеи надо было подтвердить на практике. С помощью общественно-экспертного совета по малому предпринимательству при мэре и правительстве Москвы мы нашли предпринимателей, занимающихся сбором и сортировкой ТБО (их оказалось около сотни), и пригласили их к сотрудничеству. Одним из них был смоленский предприниматель Павел Дарулис (ныне покойный, к сожалению), который самостоятельно шел тем же путем и даже уже приступил к практической реализации рождающейся Концепции в Смоленске.
В Москве Дарулис случайно познакомился с начальником ДЕЗа на Преображенской площади. Это была обеспеченная женщина, которая прежде работала где-то в высоких сферах и на высоких зарплатах, но по семейным обстоятельствам ей понадобилось какое-то время работать около дома, и она нашла эту работу — начальника ДЕЗа.
Дарулис изложил ей свои идеи, и она решила дать ему возможность их проверить в жизни. Выделила 100 кв.м земли, помогла получить воду и электроэнергию, а он построил на свои деньги приемный пункт и нанял людей.
Пункт стал принимать раздельные отходы и платить за них деньги. А смешанные отходы стали сортировать работники пункта и сдавать их своему пункту тоже за деньги, зарабатывая таким образом прибавку к зарплате.
И жители понесли отходы, разделенные и смешанные. Потом разделенные отходы понесли дворники, выгребая их из контейнеров квартала, сортируя и получая дополнительный доход. Потом расположенный неподалеку МЭЛЗ (Московский электроламповый завод, производивший тогда бутылки под шампанское) поставил рядом с пунктом бункер для бутылок и, когда он наполнялся, заменял его пустым, уплатив договорную цену.
Объемы вывоза на полигоны стали снижаться. На 10%, потом на 20%, потом на 30%, потом на 50%.
Тогда начальница на деньги ДЕЗа купила немецкий пресс, дала его в пользование приемному пункту, который стал сжимать остатки, так что объем вывоза упал в 10 раз!
Таким образом наша концепция нашла блестящее экспериментальное подтверждение.
Но мусорная компания, зарабатывавшая на вывозе отходов на полигон, была, конечно, этим страшно недовольна. Нашли повод и начальницу прогнали. Она восстановилась по суду, и ее снова прогнали! Но к этому времени (а она работала года три) у нее, видимо, отпала необходимость в этой работе, и она прекратила борьбу и исчезла с нашего горизонта. Ну и приемный пункт вскоре задушили».
* * *
На прошлой неделе Общегражданский народный фронт (ОНФ) проводил «круглый стол» по разделению и переработке отходов.
На нем прозвучали официальные данные: во всей нашей огромной стране работает всего 211 предприятий, перерабатывающих ТБО.
При этом многие не загружены даже наполовину. Например, те, что работают с бумажными отходами. Потому что нет сырья.
Исполнительный директор Лиги переработчиков макулатуры Алексей Сергеев подтвердил: «В стране 80 заводов перерабатывают бумажные отходы. Сколько бы ни поступило, мы переработаем все». Но… не поступают. Хотя за них платят большие деньги. Отходы из офисной бумаги принимаются по 20–25 тыс. руб. за тонну. Гофрокартон (упаковка) — по 11 тыс. руб. за тонну. Притом что в Европе такие же предприятия платят за картон только 6,5 тыс. за тонну. И при такой невысокой цене получают достаточно сырья. А у наших переработчиков его и при высокой не хватает.
Та же картина с текстильными отходами. Они перерабатываются на техническую вату либо распускаются на обтирочную ветошь, и в России есть предприятия, которые этим занимаются. Как сказала организатор волонтерского проекта «Доброворот» Наталья Розина, наши перерабатывающие предприятия ввозят каждый год 1 млн тонн тряпья из-за границы. Потому что своего сырья не хватает. Хотя только из Москвы порядка 100 тысяч тонн текстиля каждый день уезжает на свалку.
Вот как такое может быть?
Это притом что у людей есть желание собирать отходы раздельно. «Доброворот» расставил в Москве 17 огромных контейнеров для старых шмоток. По словам Розиной, они заполняются очень быстро — за четыре дня.
* * *
Как видно из вышесказанного, бизнес по переработке отходов в нашей стране находится в зачаточном состоянии и почти не развивается — в первую очередь потому, что нет сырья.
Сырья нет потому, что нет раздельного сбора мусора.
Раздельного сбора мусора нет, потому что властям на местах до недавнего времени он был совершенно не нужен, да и сейчас они в нем не особо нуждаются. Им главное, чтоб контейнеры на их территории вовремя опустошались, а куда везут содержимое, что с ним делают — какая разница.
Поскольку местным властям не нужен раздельный сбор, они ничего не делают, чтоб заинтересовать им людей. Тем более когда им сверху еще поступают неформальные указания от представителей местных захоронителей: никакой сортировки.
Если где-то и начинает развиваться раздельный сбор, то в основном благодаря энтузиазму активистов, которого, конечно, надолго не хватает.
Чтоб хватало надолго, раздельный сбор должен иметь внятный экономический интерес для населения. Например, такой: я сортирую мусор, чтоб меньше платить за вывоз — не шестьсот рублей в месяц, как сейчас, а всего двести тридцать.
Но разработчики мусорной реформы все так хитро придумали, что экономический интерес теперь непонятно куда и как подключать.
Поступить со своим мусором так же, как сделала автозаправка во Владимирской области, могут только юридические лица, которые заключают контракты с местной захоронительной компанией на фактический вывоз мусора. ТСЖ, например, или садовое товарищество.
Садовые товарищества обычно заказывают вывоз, когда у них наполняются контейнеры. Зимой — раз в неделю. А на майские придется заказывать раз в три дня, потому что приедут дачники, будут прибираться, выкидывать хлам.
За вывоз одного контейнера подмосковное СНТ платит порядка 5 тыс. руб. Чем больше вывозов, тем больше тратится денег из взносов.
Если СНТ найдет переработчиков, которые станут бесплатно забирать пластик, стекло, сухой картон и текстиль, оно может организовать на своей контейнерной площадке раздельный сбор. Поставить емкости, бочки, сделать навес от дождя, написать объявления: сюда стекло, сюда пластик, сюда тряпье.
Объем платного вывоза сразу уменьшится. Если прежде СНТ за год тратило из взносов четыреста тысяч рублей на мусор, теперь оно будет тратить вдвое меньше. И дачники это будут видеть и ценить. Двести тысяч освободились — плохо ли? На них дорогу можно отремонтировать, детскую площадку соорудить, да мало ли что еще.
Но для жителей городов и поселков такой подход работать не будет. Они платят за мусор по нормативу накопления, установленному городскими властями. Нормативы в разных городах разные. Где-то 170 кг в год на одного жильца, а где-то — 270 кг. Исходя из норматива, начисляется плата за вывоз мусора. Вы можете выбрасывать в «захоронительный» контейнер по факту в три раза меньше, но платить все равно будете по нормативу.
Экономически мотивировать раздельный сбор в этом случае может и концепция приемных пунктов, где люди будут получать хотя бы маленькую компенсацию за разделенный мусор.
* * *
По условиям реформы за все, что касается мусора, отвечают региональные операторы — частные компании, выбранные властями региона на конкурсной основе.
Разработчики реформы предполагали, что выборы регоператоров помогут выдавить с поляны криминальные кланы и заменить их здравыми предпринимателями, которые прекратят валить отходы куда попало, начнут развивать переработку и введут мусорный бизнес в цивилизованное русло.
Подводя итоги первых месяцев реформы, специалисты ОНФ собрали данные о выбранных региональных операторах. Выяснилось, что, по данным на 2017 год, у 78 регоператоров уставной капитал составлял всего 10 тыс. руб.
Стоимость основных средств (контейнеры, мусоровозы, оборудование) у 29 регоператоров равнялась 0 рублей.
У 5 регоператоров не было ни одного сотрудника в штате. У 15 — один сотрудник. У 20 — от двух до двадцати сотрудников.
Это притом что контракты со всеми регоператорами заключаются на 10 лет, они будут получать большие деньги и на них возлагаются серьезные ожидания.
Подавляющее большинство регоператоров, как уверяют наши источники, представляют захоронительный бизнес. Это компании, которые прежде вывозили в своих регионах мусор на полигоны, либо «дочки» таких же компаний из других регионов, получившие «зеленую улицу» по указанию сверху.
Среди них есть не только мутные фирмы, но и мощные, хорошо оснащенные компании с современным менеджментом. Но все равно все они ориентированы на захоронение отходов, а не на переработку. Переработка — конкурент. Именно так она и воспринимается большинством регоператоров.
О том, что мусорная реформа, которую запускали пять лет, оказалась в итоге сырой и кривой, говорят очень многие. Мы здесь не упоминаем и десятой доли выявившихся в первые же месяцы нестыковок. Но провозгласить целью реформы переработку отходов и одновременно устроить все так, чтоб переработка ни в коем случае не развивалась, — это, наверное, самое сильное управленческое решение.
Фактически разработчики реформы взяли два конкурирующих бизнеса, которые делят одну поляну, и одного из них сделали главным по поляне. Дали ему все рычаги.
И мы теперь все сидим и ждем, что второй резко начнет подниматься. Расправит крылья и пойдет в гору.
Эх! Боюсь, не дождемся…
СПРАВКА “МК” актуальная в связи с началом дачного сезона.
Если вашему садово-дачному товариществу захочется в частном порядке сократить объемы мусора, вывозимого на свалку, вы можете делить свои отходы на макулатуру, текстиль, стекло и стеклобой, пластик (в основном ПЭТ, пластиковые бутылки из-под молочных продуктов и бытовой химии, шампуней), металлическую тару (банки из-под пива и газировки), резину (автомобильные шины), электронику, батарейки и ртутные приборы (лампы, термометры).
Все это перерабатывается. В Сети несложно найти посредников, которые будут бесплатно забирать накопленные вами перерабатываемые отходы, а мусорные контейнеры вашего СНТ будут наполняться в два раза медленнее. А может, и в три. Попробуйте.