После пожара в соборе Парижской Богоматери, который случился 15 апреля 2019 года, многие предприниматели и крупные компании, в том числе и российские, объявили о том, что готовы пожертвовать на восстановление памятника мирового значения значительные суммы денег.
Вот и директор департамента музеев Минкульта Владислав Кононов выступил с предложением к неравнодушным гражданам и организациям организовать сбор средств на восстановление Нотр-Дам де Пари.
Эти сообщения буквально «взорвали» соцсети и блогосферу. Пользователи выкладывали фотографии уникальных храмов, которые Россия потеряла в огне. Только за последние три десятка лет у нас сгорело 45 деревянных церквей, в том числе и такой шедевр европейского масштаба, как храм Успения Пресвятой Богородицы в Кондопоге. И задавались вопросом: «А почему бы меценатам и российским компаниям не скинуться на восстановление памятников русской культуры?»
О том, как идет реставрация сгоревших храмов и почему мы теряем наше уникальное деревянное наследие, — в материале спецкора «МК».
Вопрос о пожертвованиях на восстановление Нотр-Дам де Пари расколол российское общество. Одни напоминали, что «это памятник мирового значения и случившийся пожар — трагедия всего мирового сообщества, а не отдельного государства». Пользователи в соцсетях писали, отстаивая свою точку зрения: «Россия не должна помогать, но может помочь, потому что мы живем в цивилизованном обществе, а не в первобытном»; «Это посыл доброй воли. Такие порывы надо только приветствовать»; «Русский человек всегда готов был снять с себя последнюю рубаху ради ближнего, а то и дальнего»; «Те средства, что пойдут на восстановление собора, россияне все равно не увидят, а так хоть кто-то скажет доброе слово о России».
Другие были настроены более категорично, призывали вспомнить «про санкции, которые на нас наложили, сколько мы при этом потеряли». И так комментировали ситуацию на форумах: «Многие из тех, кто готов пожертвовать на Нотр-Дам, ментально и финансово связаны с Европой. Им до лампочки местные проблемы»; «Франция с этого бренда получает немалый доход, деньги на восстановление собора найдет. Нотр-Дам простоял 856 лет, пережил множество войн, вторжений, революцию, и сейчас восстанет из пепла. Нам нужно думать, как воссоздать собственные утерянные памятники»; «В августе 2018-го сгорела церковь Успения в Кондопоге. Кто-то из европейцев прислал на восстановление погибшего храма мирового уровня хотя бы цент? Реставрация до сих пор не началась — нет денег на историческое наследие России».
Мы решили проверить, насколько правомерно последнее высказывание.
Многие знают церковь Успения Пресвятой Богородицы в Кондопоге по школьному учебнику истории. Этот храм, построенный в 1774 году на небольшом мысе, выдающемся в Онежское озеро, действительно завораживал. Высотой 42 метра, с фронтонным поясом на восьмерике, он был самым высоким деревянным сооружением в Карелии. Его иной раз называли лебединой песней русского деревянного зодчества.
10 августа 2018 года объект культурного наследия федерального значения сгорел. В огне погиб уникальный иконостас в стиле барокко и иконописный потолок-небо — единственный образец композиции «Божественная литургия» в действующей церкви.
15-летний петрозаводский подросток, совершивший поджог церкви, после прохождения стационарной психолого-психиатрической экспертизы был помещен в спецучреждение, где ему оказывают необходимую медицинскую помощь.
Над уцелевшими фрагментами церкви, 17 венцами алтарного прируба, возвели защитное укрытие.
— Чтобы оставшиеся конструкции не разрушались, была проведена консервация, — говорит начальник Управления по охране объектов культурного наследия Карелии Юлия Алипова. — Часть поврежденных бревен и других фрагментов, которые могут быть полезны при составлении проекта реставрации, были вывезены на территории промзоны в Кондопоге. Архитекторы и волонтеры их тщательно промаркировали. Были составлены схемы расположения штабелей, все научно задокументировано.
Там очень мощный культурный слой, есть захоронения даже в подклети церкви. Когда разбирали сгоревшие конструкции, обнаружили пятигранный сруб от более ранней постройки. Мы будем привлекать к работе археологов. Также будут проведены инженерно-геологические и инженерно-геодезические исследования.
По оценкам специалистов, на восстановление церкви потребуется не менее 5 лет и около 150–200 млн рублей.
Предполагается, что на объекте будут задействованы ведущие реставраторы из Карелии, Вологды и Архангельска.
— Специалисты высочайшего класса у нас есть. Сейчас они закончили основной этап реставрации Преображенской церкви на территории музея-заповедника «Кижи». Зимний лес для восстановления церкви Успения в Кондопоге будет заготавливаться в Карелии. Сосны на делянках будут подбираться поштучно.
На восстановление церкви уже собрано около 6,5 млн рублей. Деньги пожертвовали более 500 благотворителей. Были частные пожертвования от республиканских министров, простых горожан. Помогают деятели культуры. Уже прошло около 15 благотворительных концертов.
После пожара в Нотр-Дам де Пари число переводов на восстановление церкви Успения в Кондопоге, по словам волонтеров, значительно увеличилось. А вот поступления денег из-за рубежа в фонде припомнить не смогли.
* * *
— Кондопожская история вызвала широкий общественный резонанс. Церковь Успения, я думаю, соберут и поставят. Это один из самых хорошо задокументированных памятников русского деревянного зодчества, и ее достоверное воссоздание технически вполне возможно, — говорит летописец судеб памятников русского деревянного зодчества Александр Бокарев. — Чего не скажешь о других памятниках — не столь известных, не столь задокументированных, удаленных от «цивилизации», но не менее уникальных.
В своем блоге Александр Бокарев предлагает сопоставить даты 10 августа 2018 года, когда сгорела церковь Успения в Кондопоге, и 10 августа 1997 года. «Много ли помнят сейчас эту дату? А ведь в этот день, ровно за 21 год до Кондопоги, сгорел дотла последний на всей Онеге ансамбль-«тройник» в Верхней Мудьюге, — пишет Александр. — И да простят мне любители кондопожской церкви — верхнемудьюжский ансамбль был значимее». Александр считает, что пройдет еще 20 лет, и помнить храм в Верхней Мудьюге будут только немногие чудаки.
Александр Бокарев уже много лет собирает информацию о памятниках деревянного зодчества, многие из которых безвозвратно утеряны.
Статистика на самом деле ужасает.
Из блога Александра Бокарева: «Лучшие памятники нашего деревянного зодчества — самые старые, самые сложные конструктивно, самые эффектные внешне — сосредоточены на Русском Севере, в Архангельской и Вологодской областях, в Республике Карелия. С 1960 года статус «памятник государственного значения» получили в этих трех регионах 99 церквей, 20 колоколен и 30 часовен. За период 1960–2018 гг. из этого числа полностью утрачена 31 церковь (считая с кондопожской), 5 колоколен и 2 часовни — почти треть из имевшегося числа. А воссозданы из нового материала только две постройки, причем не на исторических местах. Это Покровская Вытегорская церковь (под Санкт-Петербургом) и Ильинская Поцкая церковь (под Вологдой). И всё. Вместо прочих крапива растет, да кипрей цветет, да мошка зудит».
— Огромное количество церквей, часовен, усадебных домов у нас бесхозны, находятся в аварийном состоянии, — говорит Александр. — Каждый год по этой причине в небытие уходят десятки построек. Но в рамках работ, финансируемых Министерством культуры, консервационных мероприятий нет. На Русском Севере противоаварийные работы на памятниках деревянного зодчества проводят волонтеры. Но комплексной работы в масштабе государства в этой области не ведется. Достаточно одной искры, чтобы ветхая постройка занялась огнем. Часто в деревнях постоянно живут только несколько стариков. Пока пожарная машина доберется до места по грунтовке, церковь сгорит. Был памятник — остались головешки или куча бревен. Все, конец истории.
Только с начала реформ, с 1985 по 2018 год, в разных уголках страны сгорели 45 церквей. И это далеко не полный список. По мнению Александра Бокарева, большое количество памятников деревянного зодчества не находится под постоянным наблюдением, и факт их утраты можно установить порой только спустя несколько лет.
А в огне гибнут редчайшие памятники деревянного зодчества. Например, ранним утром 19 июня 2015 года в селе Васильевское Серпуховского района Московской области при невыясненных обстоятельствах сгорела Никольская церковь, срубленная еще в 1689 году. По одной из версий, ее подожгли. От церкви остались только обгорелые стены сруба трапезной. Руководство епархии отстранило от должности благочинного Серпуховского округа, в прямом ведении которого находилась церковь.
Прошло почти два года. О том, как восстанавливается утраченная Никольская церковь, мы поговорили с ее настоятелем Дмитрием Валерьевичем Студенцовым.
— Наша деревянная церковь была одной из самых старых в Подмосковье. Ее построили еще в допетровское время, в 1689 году, — говорит батюшка. — Я был назначен настоятелем спустя полгода после того, как церковь сгорела. Сейчас мы начали ее восстановление. Потребуется порядка 10–15 млн рублей. Но о точной смете говорить еще рано. Придется приглашать уникальных мастеров по дереву, работа которых стоит недешево. Церковь надо будет рубить топором, без использования бензопилы и других современных инструментов.
— Сколько средств уже собрано?
— Ту небольшую сумму, что удалось собрать, мы отдали за разработку проекта на восстановление церкви. Никаких средств у нас нет. Благотворителей найти сейчас непросто, у тех людей и организаций, к кому мы обращались, сейчас нет возможности нам помочь. Обходимся приходскими средствами, деревенская община у нас небольшая, потихоньку, с Божьей помощью будем проводить подготовительные работы.
— Никольская церковь — памятник культуры федерального значения. Каких-то бюджетных поступлений не предвидится?
— Нет, государство только отслеживает, чтобы мы не отступали от проекта. Он должен быть заверен в Министерстве культуры. Мы должны его согласовать, только после этого приступать к работам. На месте сгоревшей церкви остался фундамент, какая-то часть трапезной. Рядом мы построили небольшое временное помещение, где и совершаем сейчас богослужения.
В том же 2015 году были уничтожены огнем Успенская деревянная церковь XVII века в Иванове; Казанская церковь в селе Семено-Петровское, в Башкирии; деревянная Успенская часовня второй половины XVIII века в Красном Бору Ленинградской области; Спасо-Преображенская церковь в селе Загорье Тверской области; Никольская церковь в селе Заянье Псковской области. От удара молнии загорелась колокольня церкви Прокопия Устюжского села Плотниково Пермского края.
В 2016 году сгорела Ильинская церковь с грушевидным куполом в селе Никифорово Архангельской области. В 2017 году в пожаре погибла деревянная Преображенская церковь в Спас-Клепиках.
Те церкви, которые были восстановлены после пожара, можно пересчитать по пальцам. Одна из них — Богоявленская церковь в селе Прислониха Ульяновской области. Пожар в ней случился 5 мая 2016 года. Храм поджег студент Карсунского техникума. Когда пламя охватило все здание, он сидел напротив и наблюдал за пожаром.
Богоявленскую церковь, открытую в 1722 году, решили восстановить по сохранившимся чертежам. Через два года, в январе 2018-го, там состоялась первая служба.
— Там был интерес и у областной власти, и у епархии, — говорит Александр Бокарев. — Восстановить храм было делом чести. Это был редкий для области памятник, Прислониха — родина народного художника СССР Аркадия Пластова. Церковь была построена и расписана дедом художника Григорием Пластовым вместе с сыном Александром. Храм и усадьба Пластова были филиалом Ульяновского областного художественного музея.
* * *
Как мы выяснили, в каждом регионе есть свой сгоревший «Нотр-Дам». В Иркутской области это Свято-Успенский храм, расположенный в местечке Оек. У церкви необычный купол, он выполнен в виде бурятской юрты, в виде восьмигранника. Храм примечателен еще и тем, что его прихожанами были участник Отечественной войны 1812 года, декабрист князь Сергей Трубецкой и его жена Екатерина Ивановна. После того как глава семьи отбыл каторгу, они поселились в Оеке.
— У храма трудная судьба, его начали возводить в 1812 году. Строительство длилось 33 года, — рассказывает настоятель храма Максим Гаськов. — В советский период его хотели взорвать, приехал взрывотехник, посмотрел на полутораметровые стены и понял, что заряд потребуется внушительной силы. Но тогда может разнести все постройки в округе. И отступился. Вот в чем благодать сохраняющая Божья. Но третий ярус колокольни все-таки снесли.
Потом в храме располагались машинно-тракторная станция и дом культуры. В 1997 году церковь была передана Иркутской епархии.
— Параллельно со службами в храме начались реставрационные работы. А в феврале 2006 года случился пожар. Истопник вовремя не заметил, что труба от печи недостаточно изолирована, искра попала на кровлю XIX века, она вспыхнула как спичка. От храма остались только кирпичные стены. Церковь являлась памятником архитектуры областного значения; губернатор выделил средства, и в течение двух лет удалось частично восстановить кровлю. Это спасло здание от дальнейшего разрушения. А потом грянул кризис. Ремонтные работы пришлось свернуть.
Восстановление храма растянулось на долгих 13 лет. И неизвестно, когда он будет действующим. Пока службы проводятся в соседнем здании. Там же действует воскресная школа для детей.
— К сожалению, реконструкция идет очень медленно. У нас храм большой, общая площадь составляет 750 квадратных метров. В храме три придела. Я являюсь настоятелем с 2011 года. В мою бытность все работы ведутся только на частные пожертвования, никаких бюджетных средств к нам не поступает. Мы попытались участвовать в конкурсе, войти в областную программу по восстановлению объектов культурного наследия, но в итоге в нее не попали.
По словам настоятеля, сейчас идет восстановление третьего яруса колокольни. Уже завезли пиломатериалы, местные жители организовали субботник, помогли их складировать. На одном из иркутских заводов сделали специальные крепления. Другое предприятие помогало с техникой и оборудованием.
— От кого поступают пожертвования?
— В прошлом году один благотворительный фонд выделил нам 300 тысяч рублей. Такую же сумму передал бизнесмен, житель Иркутска. В основном же люди жертвуют 500–1000 рублей. Наш храм мы еще как-то восстанавливаем, колупаемся помаленьку. А церковь в соседнем селе вообще обделена. Государство сняло с себя всякую ответственность. А ведь это наше культурное наследие. Как священнослужитель и гражданин, я был очень обескуражен, когда услышал, как директор департамента музеев Министерства культуры Владислав Кононов предложил организовать сбор средств на восстановление собора Парижской Богоматери.
Храм в Оеке, похоже, восстановят еще нескоро. Сбор средств на министерском уровне на его реставрацию вряд ли объявят.
* * *
А памятники русской культуры между тем продолжают гибнуть в огне. Причина пожаров: неисправная электропроводка, удар молнии, поджог, неосторожное обращение с огнем.
Как защитить святыни? Может, стоит пересмотреть охрану памятников?
— В той же церкви Успения Пресвятой Богородицы в Кондопоге была очень серьезная, круглосуточная сторожевая охрана, — говорит начальник Управления по охране объектов культурного наследия Карелии Юлия Алипова. — Была смонтирована сигнализация, пожарные датчики размещены достаточно плотно. Тут проблема в другом. Я в онлайн-режиме наблюдала, как горит Нотр-Дам в Париже, и увидела аналогию с пожаром в церкви Успения в Кондопоге. Мое глубокое убеждение, что для таких высотных объектов необходимо проектировать индивидуальную систему пожаротушения. Тушить с вертолета эти строения нельзя. Большая сила падения водяного снаряда может разрушить древнее здание. В то же время струи из ствола с земли не хватает, чтобы достать пламя.
Автономные установки пожаротушения должны размещаться в шатрах и шпилях, для того чтобы как можно быстрее локализовать пожар. В церкви Успения в Кондопоге датчики сработали, а толку-то! Огонь уже распространился в подкровельном пространстве. И когда стал заметен дым и огонь, локализовать пожар уже было невозможно. Огонь пошел наверх, так же было и в соборе Парижской Богоматери в Париже.