Российский постпред при Совете Европы Иван Солтановский на днях обронил фразу: Россия может выйти из Европейской конвенции по правам человека.
Про то, что мы можем покинуть Совет Европы, говорили много, и с этой мыслью почти свыклись. Но вот ЕКПЧ… Неужели без этого совсем никак? И что нас тогда ждет? Мы не будем признавать международные нормы по соблюдению прав человека? Вернется смертная казнь? Тюрьмы передадут в руки СК или МВД? Общественников, которые всюду суют свой нос, погонят поганой метлой? И, наконец, россияне не смогут обращаться в Европейский суд, исчерпав все надежды на справедливость на родине?
Для тех, кто не знает: Россию этим летом могут исключить из Совета Европы за неуплату членских взносов. После того как нас лишили права голоса (поводом стало присоединение Крыма), мы перестали платить (что вполне логично). Деньги в итоге СЕ потерял немалые — около 60 миллионов евро. Устав Совета Европы позволяет исключить государство, которое не платит в течение двух лет, и этот срок как раз истекает в июне.
Могут исключить, а могут и нет.
Но, чтобы не быть в роли провинившегося школьника на ковре в кабинете директора, Россия готова сама выйти из СЕ, членом которого была аж с 1996 года. Потеряем ли мы при этом? Да, конечно. Но, наверное, не так много. Членство в Совете Европы нам было крайне необходимо тогда, когда Советский Союз распался, «железный занавес» рухнул, а мы не знали, как жить по-новому, по-демократическому. Очень и очень многое было достигнуто за эти годы благодаря СЕ. Но главное все же не членство там, а взятие обязательств по соблюдению международных прав человека. Именно это стало толчком для гуманизации. После принятия на себя этих новых обязательств Россия отменила смертную казнь (с 1997 года не было ни одного случая!), а СИЗО и тюрьмы были переданы из МВД в ведение Минюста (подчинение УИС военному ведомству или полиции не допускается согласно Европейским пенитенциарным правилам).
В чем-то мы в итоге превзошли другие страны — взять хотя бы закон «Об общественном контроле за местами принудительного содержания», равного которому нет нигде (только у нас общественники в любое время дня и ночи могут беспрепятственно проходить в КПЗ, ИВС, СИЗО, колонии и тюрьмы, чтобы убедиться, что там никого не пытают и не убивают). Есть и другие впечатляющие результаты. К слову, в Страсбургский суд россияне обращаются не чаще, чем жители других стран. Вот последние цифры: Россия в перерасчете на 10 тысяч человек населения находится на 31‑м месте по количеству жалоб в ЕСПЧ (среди 47 государств — членов Конвенции по защите прав человека).
Хотелось бы сказать: ну вот с правами человека все неплохо, так что теперь мы сами, теперь мы можем. Но не скажу. Слишком многое у нас — «на лезвии бритвы». Одновременно с людьми современными и не бездуховными во власти есть другие — те, кто ратует за жесткость и нетерпимость и при возможности «залил бы все кровью». Именно ратификация Россией конвенции против пыток и ЕКПЧ до сих пор их останавливала. Убрать этот сдерживающий фактор — почти как выпустить ретивого коня на волю. А что если его понесет?!
Как-то один образованный и культурный следователь совершенно серьезно мне сказал про своего подопечного, обвиняемого по громкому делу: «Вот я бы его с удовольствием прессанул, попинал. Он бы сразу слился! А так сидит, изображает из себя бедную овечку. Чуть что — адвокаты грозят сразу подать жалобу в Европейский суд». Не только у него нет понимания того, что прессовать, бить, пытать ради получения признательных показаний нельзя. У отечественных силовиков исторически сложилось убеждение: права человека заканчиваются в тот момент, когда он совершил преступление (или просто попал под подозрение). Вот результаты рассмотрения ЕСПЧ жалоб россиян за прошлый год (всего их было около 12 тысяч). В 99 случаях установлено бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, в четырех — применение пыток. Семь дел касаются ответственности властей в случаях лишения жизни, двенадцать — неэффективного расследовании таких дел. И все это не считая случаев, когда ЕСПЧ констатировал нарушение права на справедливое судебное разбирательство. Вообще, само осознание того, что человек может обратиться в Европейский суд, многим до сих пор вселяло какую-то надежду. И хоть в большинстве случаев ЕСПЧ россиянам в принятии жалоб отказывает, сам факт возможности подать обращение был своего рода методикой «снятия стресса и недовольства».
Если лишить людей этого, то будут нарастать протестные явления. Но важнее даже не это. Отказываясь от международной системы понятий прав человека, мы должны были бы сформировать собственную.
Но опыта такого, увы, нет. Так что, скорее всего, вернемся к тому, что было до вступления в ЕКПЧ. То есть институт правозащиты будет уничтожен «за ненадобностью», СИЗО и тюрьмы вернутся в ведение силовиков «ради удобства следствия».
И последнее. Наше общество, увы, крайне незрелое с точки зрения гражданской ответственности. Если бы не принятие Россией конвенции, которая запрещает смертную казнь, большинство ратовали бы за возвращение практики расстрелов. Выйдем из ЕКПЧ — и все заговорят в первую очередь об этом. У нас ведь очень короткая память и детская наивная вера, что несправедливость наших семей не коснется.