Несмотря не программу расселения, в питерских коммуналках живут сотни тысяч людей. Я сама прожила в общежитии и коммуналках восемь лет и скажу, что не стоит думать, будто вы все знаете о коммунальном жилье, если жили в студенческой общаге. Теперь же наведалась в самые больших коммунальные квартиры Санкт-Петербурга, чтобы узнать, как существуют их обитатели.
Снимать комнату в петербургской коммуналке удобно по ряду причин. Во-первых, это компромисс, чтобы не тратить много денег на жилье в самом центре. Во-вторых, вместе с локацией вы получаете все плюсы старого фонда – так в Петербурге называют дома, построенные до 1917 года. Как правило, это толстые стены, за которыми тепло зимой и не жарко летом, и высокие потолки, дающие возможность при желании оборудовать «второй этаж». Кроме того, комнаты в бывших «доходниках» и господских домах зачастую больше по площади, чем клетушки в отдалённых от центра новостройках.
Трёшка на Техноложке
Мне с коммуналкой повезло – наша квартира была почти как студенческая общага – молодая и весёлая, а хозяин, которого звали Степанычем, приходил только за оплатой. При этом он нас будто немного стеснялся и разрешал отсрочку платежей.
В «трёшку на Техноложке» предложила заехать коллега. Это была квартира на первом этаже здания, где до революции располагались казармы Измайловского полка. Комнат у нас было мало — всего три, всегда тепло (зимой ходили по дому в майках) и сухо – что для Петербурга неслыханная редкость, часто стены в домах отсыревшие, из-за чего даже в помещении промозгло, как на улице.
Соседи – молодая семья с 10-летним ребёнком и девушка – чайный мастер из магазина неподалёку – не были ни злыми, ни «узурпаторами» чего-либо, будь то стиральная машинка или ванная. Правда, ванна у нас была закрашена масляной краской, а кухня была кустарного производства, собранная из чего придется (с исторической тумбочкой, на которой была толстая мраморная плита), но в 22 года все это неважно.
У нас не было пластиковых окон, а под моей форточкой каждое утро кто-то из жильцов заводил, а иногда и подолгу прогревал машину, так что в комнатке стоял густой запах бензина. На кухне курили и не только сигареты, а единственный взрослый мужчина в квартире работал бренд-барменом одного производителя водки, так что в нашем распоряжении были плохо контролируемые потоки спиртного (и элитного чая в исполнении чайного мастера). Надо ли говорить, как причудливо на нашей кухне смешивались чай и водка, детские обеды и взрослые пьянки.
Впрочем, конфликтов и тем более криминала никогда не было, хоть и закадычными друзьями мы не стали. Однажды, выйдя утром выходного дня на кухню варить кофе, я застала там пьющим водку одного известного российского современного писателя, зашедшего, видимо, в гости. Сказала только «Привет». Кофе решила не делиться. Ещё мне как-то предложили погадать, угощали блинчиками и много чем ещё – в общем, было весело, хотя на дистанции в десять-двадцать лет коммунальное веселье выветривается.
Руины и соседская правда
Многим повезло меньше. В Петербурге есть пяти- семи- и десятикомнатные коммуналки. В одну из них, в сталинском доме на Васильевском острове, я отправляюсь в гости. Вероятно, вся эта огромная квартира (нынче здесь десять комнат – жильцы и сами путаются) когда-то была апартаментами номенклатурного работника или какого-то ценного сотрудника: бывшие хоромы читаются в перекроенной много раз планировке. Сейчас тут живут больше двадцати человек.
Я пришла в гости к молодой семье, которая обосновалась тут чуть больше года назад. Паша и Кристина купили комнату, где раньше обитала большая узбекская семья. Сами они до этого жили в небольшой подвальной мастерской (ребята – художники), но в какой-то момент решили из подвала съехать.
«Мы живём в этой комнате чуть больше года, – рассказывает Кристина. – До этого пересмотрели несколько вариантов. С соседями заранее толком нигде нельзя познакомиться, потому что тебе, конечно, скажут, что они лучшие в мире. Не надо уточнять, что по факту это, конечно, не так. Жилье мы искали не через агента, а самостоятельно, на всяких сайтах с недвижимостью. Здесь нас привлек балкон и это чудесное окно, которое выходит не во двор-колодец. Это означало, что тут хоть иногда будет светло – в отличие от нашего подвала. Ну а в остальном – на что хватило денег, то и купили.
Жилплощадь 26 кв. м с «ворованным» предбанником, плюс балкон – ещё три квадрата – нам это казалось много. До этого у нас было примерно 12 метров жилой площади. Дома, где мы смотрели комнаты перед этим, были похожи на руины. Большинство из них – это старый фонд, зачастую с высоченными потолками под пять метров и лепниной, но денег на ремонт туда надо было вкладывать немерено, чтобы можно было просто жить. У нас такой возможности не было. А тут было довольно просто все привести в порядок».
Пока мы разговариваем, через стену справа слышно мужские крики – мне поясняют, что там мужчина «учит» сына-подростка. Кроме того, тут есть семья, которая разрослась на несколько комнат, сделала там подобие отдельной квартиры с собственным санузлом, который, правда, не работает. Общих туалетов в квартире два.
«В этом доме любая врезка в коммуникации незаконна – я не знаю, что они будут делать, если придёт какая-нибудь проверка. Потому что если ты сделаешь врезку, а потом затопишь всех и на тебя кто-то пожалуется, придётся платить огромный штраф. Так что я вообще не представляю, как они все это провернули» – рассказывает Кристина.
«Алкаши есть везде»
«Нам повезло в том плане, что в нашей коммуналке нет алкашей. Хотя, казалось бы, алкаши есть везде. Больше всего напрягают большие семьи, которые живут в комнатах с детьми-подростками и лупят их, орут, обзывают (как тот мужчина, которого мы слышали – Авт.) Назвать дочку шлюхой – вообще обычное дело. В общем, трэш. И все это «общение внутри семьи» сквозь стены хорошо слышно.
Мы слышим, как мальчика 15 лет лупят за двойку по биологии. А с другой стороны соседка матом орёт на дочку за то, что она открыла новую пачку масла, ещё не израсходовав предыдущую. И потом эта дама высказывает мне про соседей, которые орут на сына, что они якобы плохо относятся к ребёнку. В общем, комикс. Здесь нет ничего весёлого, в основном грустное».
Что характерно, когда идёшь в туалет в этой благословенной квартире или на кухню и встречаешься с людьми, которые только что орали за стенкой, это самые обычные граждане – такие же, каких вы сотнями и тысячами видите каждый день на улицах. И не скажешь, каким монстром может оказаться практически любой человек, думая, что он дома и, следовательно, «в своём праве».
«Тут перманентно идёт вялый конфликт между всеми, и каждого так или иначе пытаются в него втянуть, – продолжает моя собеседника. – Например, на тему курения на кухне и в других местах. Курят тут везде, делать замечания и к чему-то взывать бесполезно.
Был случай, когда я предъявила претензии, написав на листочке просьбу не курить в туалете, а если уж покурил, то хоть проветри после себя. А потом я увидела соседа с сигаретой, идущего в этот туалет. Говорю: «Вы не могли бы проверить после себя?» Он, даже не оборачиваясь в мою сторону, сказал «Нет» и хлопнул дверью. Я сказала, что он козел и ушла. Потом он стал стучаться к нам в дверь, дверь открыл Паша, и сосед ему выдал «Ещё раз твоя женщина обзовет меня козлом…» Паша спросил, почему он курит в туалете, а мужик такой: «Вообще-то я сказал, что буду проветривать.»
В общем, тут будут курить все всегда и везде, а потом и бить своих детей за то, что они курят».
В квартире есть график уборки: во время дежурства надо дважды в неделю убрать коридор, раковину, пол на кухне, душевую. Сколько человек в комнате живёт – столько недель комната и дежурит. Правда, некоторые не убираются из принципа, и это сложно объяснить: «Да я тут десять лет убиралась, следующие десять не буду». С двумя туалетами тоже сложная история. Жильцы жёстко распределены по этим местам общего пользования. Сменить «прописку» проблематично.
Драма в уборной
«У меня здесь состоялся драматический переход из одного туалета в другой, – со смехом рассказывает Кристина. – Есть туалет, которым пользуется одна семья. Там несколько поколений, родители, их сыновья с жёнами и этим же туалетом, по идее, должны пользоваться мы. Но он загажен так, что туда невозможно зайти, там все прокурено, а я человек некурящий и очень болезненно реагирую на запах табака.
А в том туалете, когда текут стены – а они текут, потому что одна из стен – внешняя, и вода появляется там при перепаде температур, подтеки жёлтые от никотиновых смол. Правда, я не шучу. В общем, один раз меня все это очень достало, я развернулась и пошла в другой туалет, который «не наш». При этом встретила в коридоре того самого мужчину, который орёт на своего сына. А он, надо сказать, когда общается с нами в коридоре, очень милый, по нему не скажешь, что за стенами комнаты он творит такие вещи. В общем, я ему озвучила проблему, он сказал, что я могу ходить в их уборную.
Я воспользовалась ситуацией и стала ходить в тот туалет и мне пришлось провести целую дипломатическую беседу, чтобы на «новом месте» доказать, что я чистоплотная. Но все удалось, теперь я с полным правом пользуюсь тем туалетом, в котором мне комфортнее. Вот всех волнуют именно такие вещи, это прям самое насущное!»
К слову, в туалете лежат конфетки. У всех, что называется, свои привычки и слабости.
– А на кухне ты готовишь?
– На кухню я вообще не хожу, готовлю в комнате в мультиварке. Там соседки обычно сплетни разводят и матерят всех подряд – как-то слышала, как они материли человека, который шёл в куртке в октябре, потому что, по их мнению, рановато было в такой теплой одежде ходить. Натурально крыли матом. Да и на кухне много несмываемого жира: узбекская семья, которая жила в этой комнате до нас, готовила там в казане плов, жир по всей кухне остался…
Еще одна глава из коммунального быта – борьба за мыло. Пузырьки стоят у умывальника и, по словам моих собеседников, если мыло в непрозрачном флаконе, то его быстро сливают, так что лучше ставить прозрачный пузырек маленького объёма (чтобы поменьше сливали). Такие вот хитрости. А ещё стиральная машинка ребят работает, только если её «завести» ключиком – механизм кустарный, сделал его Кристинин папа, потому что машинкой пользовались все подряд. Когда Кристина и Паша только заселились в квартиру, главной их мыслью было «Мы скоро отсюда уедем». Здесь, говорят ребята, невозможно отдохнуть, нет чувства, что приходишь домой – и отдыхаешь. Потому что видишь «соседей с их кислыми щами» Так что жить в коммуналке долго – особый труд..
Десять комнат и три кота
Другая семья, к которой я отправилась в гости в старый дом на Рижском проспекте, живёт в десятикомнатной коммуналке уже несколько лет. Тут длинный коридор, в котором теснятся коляски и велосипеды, сохнет белье, бегают коты, стоят разномастные шкафы. Так же два туалета (для курящих и для некурящих), просторная кухня с несколькими плитами. На кухне не курят – зато курят в коридоре.
Вася и Катя живут в длинной комнате с высоким потолком и одним окном. Ремонт тут они сделали сами, кроме них в комнате обитает кошка Бася и два кота – Лева и Стас. Катя занимается волонтерством в приюте для бездомных котов и кошек, и домашняя живность в комнате – результат её человеческой жалости к братьям меньшим. В квартире живут только собственники комнат – возможно поэтому тут достаточно чисто, хоть все и не по последнему слову техники. Например, нет пластиковых окон и новых газовых плит. Впрочем, в комнатах никто не мешает сделать косметический ремонт и навести порядок по-своему.
«Мы не хотели снимать комнату, а вариантов было немного. Закончилась учёба, нужно было искать жилье», – говорят ребята.
«Когда учился, я жил в коммуналке на Сенной, – рассказывает Вася. – У нас был феерический сосед – «торчок», он как-то разбил дверь в нашу комнату из-за того, что ему не понравилось, что наша детская ванночка в коридоре висит. Ну он и прорубил нашу дверь топором, форточку, так сказать, сделал и закинул в эту дыру ванную. В этой квартире попроще, какие-то общие вопросы решаем, можно договориться».
«Эту квартиру мы сначала не хотели даже ехать смотреть, потому что здесь очень много комнат, – вспоминает Катя – Но риэлтор сказала: не пугайтесь, в этой квартире все хорошо. Решили съездить. Комната нам понравилась, сама коммуналка, конечно была в убитом состоянии, но намечались изменения, например ванную и туалет должны были подремонтировать.
Но вообще комната в коммуналке – это, честно говоря, дурость. На тот момент просто не было финансовой возможности брать что-то другое, даже на этапе котлована квартира дороже, к тому же это очень рискованно. А люди, которые живут в коммуналке, как правило, с очень большим самомнением. Есть вот такое: «О, к нам кто-то новый заезжает, ну давайте, заслужите наше доверие, докажите нам».
«Нам нужно было повесить полку в ванную, – рассказывает Вася. – Я приметил там местечко, полку повесил. С главным «папой Римским» нашей квартиры полку не согласовал. Потом слышу – в этот же день или через день – скандалят на кухне Катя с этим упырем. Я выхожу, они там друг на друга лают.
Сосед говорит: «Я залез в ванную, а ваша полка мне мешает. Вам же тоже неприятно будет, если вся пена моя будет на вашу полочку лететь?» Кончилось все нормально, правда, полочку пришлось перевесить на «согласованное» место. Та семья мотивировала это тем, что они, когда въехали кучу лет назад, все свои принадлежности держали в комнате».
В квартире на Рижском тоже есть свои тайны, связанные с уборной. Тут кто-то крадёт туалетную бумагу. «Все под подозрением», – говорит Вася.
Сьемщики тоже имеются, но они народ безобидный: как говорят собственники, приходят только в ванной поваляться и поспать. Правда, иногда сливают шампунь, но это меньшее из зол.
Здесь есть и бабушка-«божий одуванчик», которая все про всех знает. На днях она прикрепила листок с напоминанием: «ваша очередь дежурить» на дверь съемщиков. Впрочем, график уборки тут соблюдают.
Был здесь и подозрительный сосед, который жил у себя в комнате на голом матрасе. По словам ребят, «он даже в туалет не ходил». Когда комнату открыли, кроме матраса да лампочки в комнате была только куча песка, занесенного с улицы. Мужчина любил выпивать, а умер, по слухам, когда поехал подлечиться в санаторий.
По данным жилищного комитета Петербурга, сейчас в городе порядка 70 тысяч ещё не расселенных коммуналок, в которых живут 229 тыс. семей. В 2019 году планируют расселить порядка 3 300 квартир. На полное расселение коммуналок (при условии, что и у властей, и у обитателей квартир будет желание расселять и расселяться) уйдёт ещё не один десяток лет. При этом квартиры вроде моей «трёшки на Техноложке» коммуналкой формально не являются: ведь там коммунальным бытом живут съемщики, а собственник у квартиры один. Так что явление это, видимо, неискоренимо.