Нынешнее неспокойное состояние общества, выплывшее наружу и во время прошлогоднего голосования на губернаторских выборах, и в нынешних конфликтах в Архангельской области, Екатеринбурге, Якутске и Ингушетии, многие склонны не воспринимать всерьез. Особенно это относится к власти, которая считает ситуацию временным и во многом случайным трендом.
В 2011–2012 годах ведь побузили и разошлись. Так и сейчас, с точки зрения верхнего начальства, нужно кого-то из вожаков застращать административным арестом, увольнением с работы, отчислением из университета, кого-то купить, а остальные разойдутся по домам. Именно поэтому я считаю, что, отступив в двух-трех эпизодах, которые приобрели федеральную огласку, власть обязательно попытается втихаря отыграться в намного большем числе мест нашей необъятной Родины.
Сможет ли такая тактика обеспечить «стабильность», наподобие той, которая наступила после Болотной?
Ответ на этот вопрос лежит отнюдь не в политической сфере. Честно говоря, стало уже общим местом ссылаться на то, что местные протесты не перерастут в общенациональную кампанию из-за отсутствия политической общероссийской структуры, которая сможет все это организовать. На первый взгляд этот ответ вполне соответствует действительности. Однако давайте заглянем вглубь нашего общества. Мы увидим весьма интересную деталь. Я имею в виду демографию.
Казалось бы, какое отношение эта точная наука имеет к российской общественной жизни?
А теперь давайте поставим себя на место тех взрослых людей, которым сейчас менее 40 лет. Самые старшие из них родились в 80-е годы XX века, в позднем Советском Союзе, переживающем перестройку и бурные общественные процессы, а младшие и вовсе появились на свет в новой России. Они знают про «застой» из воспоминаний родителей, зато все годы их жизни из телевизора, с самых высоких трибун на них сыпались рассказы о непревзойденной российской демократии, свободе и уважении к человеческим правам. В последние годы все эти нарративы нисколько не ушли из-за антизападной риторики. Наоборот, как это было и в Советском Союзе, наша официальная риторика, многократно усиленная государственной пропагандой, стремится уверить нас, что именно нынешняя Россия несет ценности человеколюбия, неподдельной демократии, реализованной справедливости и кристально честного международного права. А вот там, за кордоном, все это декларируется, но в жизни не соблюдается.
Такая установка неплохо работала в 2000-е, так как сопровождалась быстрым экономическим ростом и, соответственно, не менее значимым ростом уровня жизни практически всех общественных слоев. Правда, именно в эти годы, даже по официальным данным, материальные неравенство в стране ощутимо увеличилось, но на это мало кто обратил внимание, потому что и бедным достались какие-то крошки из нефтегазового пирога. Но что важно отметить: именно в эти годы подрастающие поколения усвоили вполне европейские стандарты потребления. Люди считали себя обделенными, если у них не было уже не стиральной, а посудомоечной машины, если они хотели, но не могли купить хотя бы подержанный автомобиль, если они не могли проводить отпуск вне дома, если они не могли хотя бы пару раз в месяц сходить в кафе или ресторан, если у них стесненные жилищные условия, если они не могут отвести своих детей в платную внешкольную секцию…
Но в 2000-е годы вся динамика роста доходов настраивала на очень простую мысль: сейчас не могу, но завтра точно смогу обеспечить достойную жизнь себе и своей семье. А на демократию и права человека — наплевать, ведь они никак не связаны с твоим материальным положением.
В 2008 году, как известно, начался экономический кризис, который, впрочем, как тогда казалось, был в России быстро преодолен. Потом прогремел протест 2011–2012 годов, который был спровоцирован как раз сомнениями некоторой части тех, кто нацелился войти в средний класс, в наличии таких перспектив. Сомнения родились из-за «рокировки» на президентской позиции и очевидными фальсификациями на декабрьских (2011 года) выборах в Думу.
В 2013 году был зафиксирован рекордно низкий рейтинг поддержки Владимира Путина и появились очевидные признаки остановки экономики (при 110 долларах за баррель нефти ВВП вырос всего на 1,3%). Очередную волну общественного недовольства удалось предотвратить Крымом.
Но за прошедшие с той поры пять лет экономика никак не выправилась, реальные доходы (даже по официальным данным) медленно, но неуклонно падают. И надежды, прежде всего, людей моложе 40 лет и, особенно, входящих во взрослую жизнь молодых поколений на их собственные позитивные перспективы быстро тают.
Этому способствует не только объективное ухудшение по многим параметрам будничного существования. Молодые поколения, которые в своей массе верили в то, что они живут в стране победившей демократии и устоявшейся справедливости, вдруг увидели, что все более-менее хорошие рабочие места занимаются по протекции, а не по способностям. И это все чаще сынки и дочки начальства — как федерального, так и своего, регионального, местного. Молодые поколения (а их вес в трудоспособном населении становится все больше и больше) вдруг поняли, что так и не смогут, несмотря на неплохое образование, зарабатывать на уровне, который позволяет завести семью и обеспечить ей достойные (с точки зрения устоявшихся представлений) условия жизни.
На фоне этого прозрения госпропаганда, а также официозные речи с высоких трибун выглядят просто дико, вызывая все большую ярость. Все более массовым становится ощущение того, что «начальники» совсем не понимают, как живет Россия. И даже не хотят этого понимать, спуская сверху вниз как необсуждаемую данность свои «новации», типа повышения пенсионного возраста или строительства новых мусорных полигонов. Ровно в той степени, в какой молодые поколения 2000-х отстранялись от публичной политики, сохраняя лояльность по отношению к власти, сейчас маятник быстро летит в обратную сторону — к брезгливому отторжению и даже ярости, когда стать оппонентом государства становится престижным среди своего круга общения.
Молодые люди выходят на акции протеста, зная, что они могут попасть в полицию, а потом и в изолятор временного содержания на 10–15 суток, рассматривая это как доблесть в глазах своих сверстников и даже части собственных родителей. Как оказалось, молодые поколения, в отличие от своих родителей, не пороты и «поражены», как говорили в советское время, потребительством. И им не присущ инстинктивный страх перед сакральной властью, воспитанный советскими десятилетиями. Те, кто посмотрел фильм Юрия Дудя «Колыма», наглядно это увидит.
Конечно, такого рода настроения, видимо, пока не типичны для большинства людей моложе 40 лет, но их распространение быстро растет, поддержанное неумолимой демографией.
Можно ли с этим сделать что-то чудесное, каким-то образом на ходу остановив маятник? Очевидно, что «старые добрые» методы — устрашение, массированная пропаганда, подкуп — не работают. Почувствовав угрозу личным жизненным перспективам, наиболее активная часть молодых поколений сразу начала видеть фальшь и попытки ими манипулировать как безмолвной биомассой. Посмотрите на незавидную судьбу «наших», «местных» и прочих молодежных движений, недаром прозванных «прокремлевскими». Или взгляните на поведение бесправных бюджетников, которых кое-где пытаются согнать на устраиваемые властями митинги и манифестации. При первой же возможности избежать наказания люди быстренько разбегаются.
Кроме десакрализации власти, сейчас в молодежной среде ценится искренность и уважение человеческого достоинства. Те, кто так действует во время известных и малоизвестных локальных конфликтов последнего времени — и есть будущая правящая элита России. Именно из этой среды рано или поздно, но обязательно (спасибо демографии!) появятся наши новые президенты, премьер-министры, депутаты. Какую страну они будут строить?
Если их базовые ценности выстоят, то наверняка это будет гуманное и справедливое общество, в котором государство превратится из нынешнего «вершителя судеб» в «слугу народа». Вот только дожить бы до такого желаемого завтра…