Пока на необъятных просторах России идет битва за урожай, эксперты уже строят радужные прогнозы. Сколько пшеницы экспортируем за рубеж, сколько продадим разным странам и континентам своей свинины и курятины.
Да, в последние годы отечественное село рвануло вперед и импортозаместилось. По прибылям превзошло даже продажу вооружений.
Но как живется-можется хлеборобам за пределами полевого стана? За пудами собранного зерна и отрадными привесами поросят мы часто забываем о бытовых условиях селян, о том, что каждому горожанину известно и доступно еще с пеленок.
В общем, сегодня поговорим о деревенской социалке.
На вопросы «МК» отвечает Игорь АБАКУМОВ — ведущий программы «Аграрная политика», доцент Тимирязевской сельхозакадемии.
— Игорь Борисович, какой процент крестьян в России?
— Чуть меньше трети населения, это очень много. С одной стороны, радоваться надо: это наши традиции, история, няня поэта Арина Родионовна и т.д. и т.п. Все это в памяти народной из уст в уста, из поколения в поколение передается именно там.
В советские времена формировались специальные экспедиции по таким не испорченным городом закоулкам — собирать фольклор, обряды…
— Тосты! «А-а-а, нефть ищете?» — как спросили Шурика в «Кавказской пленнице»?
— Примерно так и было.
Однако сигнал SOS над российской деревней висит уже давно, с 60-х годов. Есть уже не просто малолюдные, а безлюдные территории. Не только Сибирь или Дальний Восток. Я часто езжу в Питер. Деградация села происходит буквально на глазах. Раньше вдоль автотрассы мелькали заколоченные избы. Казалось, до поры до времени наступят лучшие времена и хозяева вернутся. Потом на избах стали проваливаться крыши — а это уже смертный приговор…
Теперь на коренных русских территориях появляется Средняя Азия. Вдоль дороги голосуют мамочки в хиджабах, с двумя-тремя детьми. Как это называть? Своим именем. Смена этноса.
Таких деревень между двумя российскими столицами — в центре страны — сотни…
Аграрная политика правительства за последние 20 лет правления привела к такой истории. Показательна ситуация со сбором валежника, которого в лесах накопилось, возможно, миллионы кубометров. Его таки разрешили собирать крестьянам на растопку печей, но при соблюдении определенных размеров по длине и диаметру сухих веток.
Вспыхнувшая по этой теме дискуссия в обществе говорит об уровне понимания властью сельских проблем.
Начиная со столыпинской реформы в сельском хозяйстве каждые 10 лет происходит коренной перелом. Захват помещичьих земель, «Землю — крестьянам!», потом коллективизация, репрессии, индустриализация, война, целина, совхозы, приватизация, агрохолдинги… Все за счет сельских жителей, но не в их интересах.
— Может, сгущаете краски? Как известно, за последние пять лет наши аграрии наращивают обороты, растут объемы производства. Если так плохо с обустройством села, то откуда рекорды, экспорт, импортозамещение?
— Объемы производства — не значит люди. Несмотря на то что у нас наметилось снижение импортной зависимости, сельские территории находятся в бедственном положении.
И при Ленине, и при Брежневе о людях думали только утилитарно, как о человеке-функции. Эта идеология напрямую идет еще от Карла Маркса, который писал: «Крестьянин есть непонятный иероглиф для цивилизованного ума». Его завет исповедовали Ленин, Сталин, КПСС, демократы, либералы, сами не осознавая, проводниками чьих идей они, по сути, являются.
Человек-тракторист, человек-комбайнер, человек-доярка… Все строилось и создавалось для тракториста как человека-функции. Он был ценен, поскольку сегодня сидит за трактором, а завтра, если придется, за танком. Его нужно сохранить для возможной войны.
А человек, который просто живет в деревне, чтобы ее сохранить вместе с традициями и укладом, был неинтересен государству. Вот почему у нас и происходит смена этносов.
На мой взгляд, это совсем не безобидное явление. Посмотри на Европу, на бедствие в Греции, на пожар Нотр-Дама, на мигрантов, которые жгут автомобили в Париже.
Мы этого тоже хотим?
Колониальное отношение правящих элит к сельскому населению привело к тому, что в 2016 году рождаемость в деревне впервые стала меньше, чем в городе. Два-три, а то и три-четыре ребенка на селе было нормой. Село всегда славилось как поставщик крепких рекрутов для армейской службы. Вспомни знаковые фильмы тех лет про Максима Перепелицу или Ивана Бровкина.
Откуда брать в армию? Из городов — аллергиков или наркоманов? Качество призывников падает год от года.
Сотрудники Федерального научного центра аграрной экономики и развития сельских территорий (бывший ВНИИЭСХ) не так давно провели исследования по методологии международной организации труда.
— И каковы общие результаты?
— Мягко говоря, неутешительные. Уровень безработицы в деревнях вдвое выше, чем в городе. Если отъехать от Москвы в другой областной центр, где работу найти уже проблематично, то в деревне это сделать в два раза сложнее. В городе безработица официально 4,42%, на селе все 10. Официально.
В деревне много латентной (скрытой) безработицы. Работает на своем огороде, если удается — у богатенького соседа. На самом деле безработица там — 20–25% минимум. Человек питается или со своего огорода, или из соседкиного погреба.
Зарплата на селе от уровня города составляет 60%. Для сравнения — в 2017 году в Белоруссии составляла 71%, в Армении — 68%, в Киргизии — 61%. Есть регионы, где зарплата 15 тыс., 10 тыс. и даже 7 тыс. рублей.
— Если мы хотим «ударить» по бедности в стране, как призывает нас Путин в майских указах, вернее всего начинать с села?
— 27% селян живут за чертой бедности. Это официальные данные. Неофициальные гораздо выше, ведь обширных исследований никто не проводил. Крестьянам не хватает средств даже на продовольствие. Я не говорю про ботинки и новую одежду.
— И 30% сельского населения ни разу не видели унитаза? Такие социологические исследования можно найти в Интернете.
— Унитаз, наверное, видели — в кинотеатре или кафе. Но эти проценты не знают, что такое центральная канализация и водопровод с очистными установками. У них удобства во дворе, вода в колодце. С 1995 по 2017 гг. из села уехали 2,5 млн человек. По прогнозу Росстата, процесс ускоряется, к 2036 году численность сельского населения сократится еще на 5 млн человек.
Исчезает сама база трудовых ресурсов. Село не в состоянии будет выполнять задачи по производству сельхозпродукции, не то что поддерживать культурную и фольклорную составляющую общества.
Из субъектов Федерации только 18 благополучных регионов: Башкортостан, Татарстан, Тамбов, Белгород, Воронеж. Проблемные — Бурятия, Карелия, Новгородщина, Кемеровская область, Хабаровский край, Смоленск, Псков. Там можно проехать 50 км и не встретить ни одной души.
По данным последней сельхозпереписи, в 2017 году средняя удаленность сельской больницы составляет 81 км. То есть два года назад. В 1990 году было все-таки 36 км. Амбулаторно-клиническое учреждение — 39 км вместо 28 км в 90-м. До школы ребенку сегодня добираться 16 км. 16 туда, 16 обратно… До детсада 21 км, каждое утро отвезти, потом привези. До клуба 14 км…
Танцев уже не захочешь. Конечно, в деревнях будет снижаться демография. Раньше она активно претворялась после танцев, так называемая кустотерапия.
— Кстати, о демографии. У нас до сих пор сказываются отголоски Великой Отечественной войны. В регионах по сей день не восстановлен численный состав, не только крестьян…
— Совершенно верно. В Орле, на Смоленщине, Курске, Пскове, Новгородской области… Условно говоря, на фронт из тех мест ушло 500 тыс. человек, а сегодня там проживают 300 тыс.
И это не только из-за потерь на фронте. После войны страна Советов начала поднимать целину. Тогда боролись две партийные линии. Одна предлагала развивать Центральную зону, наиболее пострадавшую от войны. Вторая ратовала за залежные земли Казахстана.
Гигантские деньги вбухали в этот проект с 1955 года. Выяснилось, что целинная эпопея со всем ее неподдельным героизмом и порывом масс была еще и прикрытием строительства космодрома «Байконур». Когда его рассекретили, то и интерес власти к целине поостыл. В результате уже в 1964 году начали закупать зерно в Канаде и США. Целина теперь в Казахстане, а Центральная Россия так и не восстановлена.
Кто поднимал целину? Крепкие механизаторы из РСФСР. Они охотно рванули в Казахстан. Потому что там создавались совхозы, а в РСФСР преобладала колхозная система.
— Велика ли разница?
— В колхозах людям не выдавали паспортов, они были поражены в правах, даже государственных пенсий им не выплачивали. Колхоз по тем временам — коллективная собственность, отсталая форма социалистического строя. По Марксу — непонятный иероглиф. Другое дело совхоз — государственная организация с полным государственным финансированием, госсобственностью на средства производства, включая гвозди и лопаты. И «государственных крестьян-рабочих» наделяли паспортами и прочими гарантированными Конституцией правами.
При отъезде на целину всем вручались «молоткастые и серпастые». Вот туда все и двигали.
— Вспомнили! Да это было еще при царе Горохе!
— Ошибаешься! Последние паспорта в подмосковных колхозах работники получили в 1979 году — за год до московской Олимпиады! Я тогда работал в областной газете, ездил в Волоколамский район готовить репортаж торжественного вручения колхозникам краснокожих паспортин.
— Да вы что?!
— Да, в 1979 году, мы все помним это время! Колхозники плакали от счастья, хвалили партию и правительство за отеческую заботу.
Среди них были уже глубокие старики, за 70 лет.
Да что Волоколамск, в Красногорске знаменитый колхоз «Путь Ильича» — сразу за МКАД. И там без документов из своих изб никуда не высовывались до самой московской Олимпиады. «Увольнительную» получали в сельсовете, по справке можно было съездить в Москву на ВДНХ — показать там своего поросенка. И все права.
Даже анекдот такой ходил — про три дня, которые потрясли «Детский мир». По аналогии с «Десятью днями, которые потрясли мир» Джона Рида. Что это такое? Армянское радио отвечало: съезд колхозников. По истечении трех дней, когда делегаты со всей страны могли отовариться в универмаге «Детский мир», их мог остановить любой милиционер и посадить на 15 суток — за нарушение паспортного режима.
— То есть грань между городом и деревней так и не стерли?
— Удельный вес аварийного и ветхого жилья в сельской местности в 2 раза выше, чем в городе.
— Что же делать? Ведь, как мы уже говорили, по внешним признакам наш АПК выглядит вполне респектабельно…
— Создается федеральная целевая программа устойчивого развития сельских территорий. Вроде бы намечено создать единого «папу» для всех сельских территорий РФ. Под программу выделяются серьезные деньги. Чтобы их не размазали и не растеряли, при Минсельхозе планируют образовать агентство по развитию сельских территорий. И все средства сконцентрируют там.
Сейчас «деревня» расписана больше чем по 20 ведомствам: Минздрав — своя история, Минобраз — своя… Далее Минпром, Минфин и пр. Но ни у одного ведомства нет отдельной строки, что на село направляется вот такая сумма. Поэтому его то ли финансируют, то ли нет. Скорее всего, не финансируют.
Эти деньги изымут из многочисленных ведомств и передадут в агентство. Тогда можно о чем-то говорить.
Минсельхоз России обратился к правительству с просьбой выделить на социалку в сельских территориях 6 трлн рублей. Деньги серьезные. Можно и больницы построить, и детсады, и централизованный водопровод — вот. Водопроводной водой на селе обеспечено около 50%, через очистку проходит только 20%. Остальное в домашние краны льется прямо из артезианской скважины.
Народу нужен широкополосный Интернет — сегодня это обязательная деталь. Если ты живешь на селе — не обязательно должен работать на ферме. Можешь быть архитектором, инженером, врачом на удаленке. Но в любом случае имеешь приусадебное хозяйство. Поросенка, овечек, корову… Что-то производишь для себя. А кто-то увидит в этом бизнес, перспективу. Создать его, поддержать, проконсультировать — тоже дело государства.
Это совсем другая концепция работы с сельскими территориями. Но лед еще не тронулся. Программа пока не принята, в стадии обсуждения. Есть различные точки зрения научных школ. Серьезных экономистов — и других, которые к селу никакого отношения не имеют. Но они везде мелькают, вставляют свое «веское» слово, поскольку в воздухе запахло деньгами.
Помню некие рекомендации начала 90-х по Вологодской области. Регион заплатил ученым из модного «демократического» института деньги за аналитические исследования своего АПК. Они у «экспертов» получились короткие. На Вологодчине… не надо заниматься селом вообще! Там надо косить сено и продавать его… в Англию!
Такие люди сегодня снова набиваются в советники Минсельхозу, и не без успеха, как это ни странно.
— Сельские территории сплошь и рядом вливаются в городские округа. Это, на ваш взгляд, хорошо или плохо?
— Это массовое явление, отрыжка административной реформы с ее переходом на жесткую экономию средств. Да, сократился аппарат чиновников. Но власть отдаляется от народа, уходит в район или в область. Те же земельные вопросы решаются только в областной администрации. А до нее еще доберись.
Сельские льготы на свет, газ, «коммуналку» начинают потихоньку урезаться, скоро везде будут единые тарифы — в городе и в деревне. Сельских льгот, говорят, не будет.
В этом плане грани между городом и деревней будут стерты. Село плюнет на все и уедет в город. Пашите и доите сами!
Но свято место пусто не бывает. Приедут другие. С другими песнями и молитвами. С другими представлениями о правах и обязанностях. Они уже здесь.