ООН: Переселенцы живут в нечеловеческих условиях. Надо ли помогать?
Анна Хрипункова
вт, 11/05/2019 – 16:23
1,3 млн человек. Именно столько жителей Донетчины и Луганщины, по подсчетам ООН, были вынуждены оставить свои дома на временно неподконтрольных украинскому правительству территориях и стать переселенцами. Прошло 5,5 лет с момента их отъезда… И ООН делает «внезапный» вывод: жизнь многих из этих людей так и не изменилась к лучшему! Более того, она изменилась к худшему. И почему же это так?
На шестой год войны этот вопрос, да и сама оценка ситуации звучат уже слишком цинично. Настолько слишком, что ответы нужно искать прямо сейчас.
Почему страдают ВПЛ?
По данным управления ООН по координации гуманитарных вопросов, к концу 2019 года в Украине так и не решена главная проблема переселенцев — жилищный вопрос. Еще в 2014 году некоторым (не всем!) людям, убегавшим от войны, предоставили временное жилье: коммунальные приюты, модульные городки, общежития. «Времянки» должны были прослужить недолго. Во-первых, была надежда на окончание войны. Во-вторых, ходили разговоры о постоянном жилье для ВПЛ, чтобы дать им возможность полностью интегрироваться в новые громады.
Ни то, ни другое не сбылось. К 2019 году очень многие переселенцы нашли собственное жилье (купили или арендовали самостоятельно). Но часть (по последним подсчетам, как минимум 6 тыс. человек) продолжает ютиться в общежитиях и комнатах, условия жизни в которых… серьезно ухудшились (это самая корректная оценка).
По признанию экспертов организации «Право на защиту», модульные городки для ВПЛ сегодня уже можно назвать непригодными для проживания. Хотя бы потому, что они не были рассчитаны на такой срок. Там:
- протекают крыши,
- износилась техника,
- нет отопления (или оно минимально),
- приобрели «неадекватный» вид помещения вроде кухни и ванной,
- иногда кухни попросту нет — готовить еду приходится прямо в комнатах.
В этих же комнатах часто живет несколько семей сразу. И ладно бы несколько близких семей, случается и так, что семьи эти между собой даже не были знакомы до войны.
В этих условиях самый оскорбительный вопрос таков:
Нужна ли помощь?
Он постоянно звучит, и пока звучит, часть ВПЛ не выдерживает и возвращается на неподконтрольные территории. Там тоже нет условий для человеческой жизни, но хотя бы есть свое жилье.
Так, правда, «везет» не всем. У некоторых жилье хоть и есть, но разрушено обстрелами. А у некоторых — на месте жилья в лучшем случае обгоревший участок. Таким людям возвращаться некуда, поэтому они тянут на себе модульные городки или съемные квартиры. Вторые — это для «счастливчиков». Во-первых, квартиры, мягко говоря, недешевы. Во-вторых, к 2019 году — внезапно! — далеко не все жители подконтрольных украинскому правительству областей готовы принимать «донецких» и «луганских» без предубеждений.
И какой выход? Разбивать предубеждения? Смиряться с общежитием? Отстраивать дом в Песках?
Как помогать?
На шестом году войны, кажется, выплывает неожиданный ответ. Переселенцам нужна помощь, но… не с жильем. То есть жилье — это по-прежнему цель. Но достичь ее можно не призрачными многоэтажками, которых никто не построил, и не выделением комнат в общежитиях, которые до 2014 года могли даже не считаться жилыми.
Людям, которых из дома выгнала война, нужна другая помощь:
- Помощь с трудоустройством по специальности с адекватной оплатой труда.
- Помощь с изменением квалификации, если специальность адекватной оплаты труда не предполагает.
- Помощь с самоопределением: где жить и где работать.
Последнее особенно актуально. Иногда кажется, что лучшие возможности — только в Киеве. И это, вероятно, так. Только наряду с лучшими возможностями в есть еще и дорогое жилье. И жизнь, требующая большой финансовой подпитки. И трудности с арендой (прежде всего моральные). И сложности с конкуренцией. И завышенные требования к соискателям и новичкам.
Так вот помощь в самоопределении дала бы возможность увидеть, что да — возможностей больше в Киеве, но вот реальная работа и реальная квартира по реальной цене есть в Краматорске. Или в Ужгороде. Или в селе под Запорожьем. Каждому свое. Проблема в том, что «свое» не все могут рассмотреть.
То же самое и со специальностью. Иногда предприятия или общественные организации предлагают бесплатные курсы для ВПЛ, но курсов этих не так много + не все о них знают + иногда на курсы не идут лишь потому, что не видят в этом «свое». Чуть больше огласки, чуть больше поддержки, чуть больше шансов попробовать — и скрипач пошел бы в программисты. Да, это могло казаться странным решением. Но какая разница, если теперь семья скрипача-программиста не живет ни в общежитии, ни под обстрелом?
Удивительнее всего то, что это даже не требует особых вложений. И, более того, дало бы возможность сэкономить. Химик, который на новом месте не перебивается кассиром, а работает в хорошей лаборатории, и учитель, который не метет дворы, а занят обучением детей, не пришли бы за «переселенческими выплатами». И не требовали бы помощи в аренде жилья. Они бы снимали (или даже покупали) квартиры сами.
Достигается это путем простых шагов поддержки. А еще доступной психологической помощью. Потому что даже те, кто из Донецка не эвакуировался, а улетел… даже те, кто не бежал от войны, а переехал к лучшим перспективам… даже те, кто не получил комнату в общежитии, а купил пентхаус в Киеве… одинаково сильно пострадали от войны. Каким бы ни было «везение» — свое жилье, хорошая работа (даже лучше старой), новая жизнь, — ничего из этого не сработает, если Донецк так и останется внутри своего носителя, а осознать и отпустить его нельзя, потому что консультация психолога стоит 1000 грн.
Отпустить дом — сложнее, чем найти работу в новом городе, и в разы сложнее, чем купить квартиру в Киеве. Со вторым и третьим переселенцы еще могут справиться, если им помогут.
С первым они точно не справятся, если им НЕ станут помогать.