Тема Южных Курильских островов в эти дни – одна из самых популярных. Состоявшиеся российско-японские встречи на самых высоких уровнях, неоднозначные высказывания ведущих политиков Страны Восходящего Солнца… А что думают по поводу «северных территорий» сами японцы. Оказывается, многие из простых жителей отнюдь не мечтают о таких территориальных приобретениях своего государства, а некоторые даже опасаются его. Об этом рассказал «МК» человек, долгое время живший и работавший в этой островной стране.
Директор Центра анализа проблем геополитики, войн и военной истории востоковед Анатолий Иванько в свое время много поработал в Японии и на нашем Дальнем Востоке. За эти годы неоднократно случалось ему бывать на северном японском острове Хоккайдо и встречаться там с местными жителями в неофициальной, так сказать, обстановке.
– Японцы вообще с огромным уважением относятся к тем иностранцам, которые в совершенстве владеют их языком, справедливо считая свой язык трудным для понимания и овладения им, – пояснил Анатолий Григорьевич. – А уж тем более уважение это возрастает, если их собеседник славянского происхождения. Во всех случаях, услышав хороший японский язык от иностранца, они становятся добрее и где-то даже откровеннее, что особенно характерно для простых жителей Страны Восходящего Солнца.
Естественно, что после традиционных расспросов о семье, детях, образе жизни, темы нередко переходят к проблемам отношений двух стран. И тут неминуемо всплывает вопрос: что мешает нам, двум соседним государствам, дружить не на словах, а на деле и иметь от этого неоспоримые взаимные выгоды? Обсуждение возможных ответов на него никак не минует проблемы «северных территорий».
Часто японские «ястребы», апеллируя к народу, заявляют, что получив острова, они вернут рыбные промыслы Южно-курильского промышленного района, поскольку в этом случае существующая здесь ныне российская 200-мильная морская экономическая зона прекратит свое существование. Но хорошо ли это для тех, кто живет на севере нынешней Японии?
Мне довелось поговорить с рыбаком одной северной прибрежной деревушки на Хоккайдо Харуо Мацуеси. Ловля трепангов или морского ежа обеспечивает ему стабильный доход. Мацуеси переправляет пойманных моллюсков, тщательно заботясь о сохранении их свежести, на юг японского архипелага, в рестораны Осаки, Йокогамы, Кобе, Йокосуки.
На мой вопрос, почему именно туда и разве в тех водах нет морского ежа, Харуо смеясь ответил, что вся прибрежная зона юга Японии «вычерпана до дна» судами крупных рыбопромысловых компаний, и теперь одна надежда – на уловы в прибрежной полосе севера Хоккайдо. А потом, неожиданно для меня, он добавил: «То же самое будет и здесь, если вы, русские, отдадите нам острова. После этого сюда, в ставшие доступными акватории, сразу же нагрянут с юга Японии мощные рыболовецкие плавбазы, оснащенные высокотехнологичным оборудованием. И быстро «вычерпают» все местные морские ресурсы. А мы, рыбаки северных промысловых районов остова Хоккайдо, будем в итоге обречены на нищенское существование.»
Столь же неожиданным было для меня мнение пожилой японки Сетику Ямада из города Кусиро на востоке Хоккайдо. Разговор с ней возник в цехе рыбопереработки, куда я в качестве переводчика привел группу российских предпринимателей Сахалина.
На мой вопрос, почему она и ее подруги занимаются распаковкой рыбы, полученной с Аляски, она ответила: «…Вот мы распаковываем рыбу, привезенную сюда с Аляски, а если бы вы вернули нам наши северные территории, мы бы обрабатывали свою рыбу.» Я спросил, как она себе это представляет, и женщина выпалила: «Никак! Там уже давно живут русские люди, и не одно поколение. Лишать их Родины бесчеловечно. Пусть в Токио не рассказывают сказки о взаимной ассимиляции двух наших народов на Южных Курилах, этого не произойдет никогда, а значит снова вражда и кровь. Этого делать нельзя».»
Я был поражен тем, насколько совпало мнение простой японки с мнением курильчан, большинство которых высказывает ту же самую мысль, облекая ее в выражения типа: «самураям здесь делать нечего», «мы не покинем ни за какие коврижки эту землю, где могилы наших родителей».
Как-то в аэропорту Хакодате, что на Хоккайдо, ожидая посадки на токийский рейс в уютном кафе, я заметил японского военного средних лет в звании майора, который оглядывался в поисках свободного столика.
У японцев не принято подсаживаться в общественных местах к одиноко сидящим посетителям, это является признаком дурного тона. Но когда я на японском языке пригласил офицера за свой столик, он расплылся в улыбке и охотно подсел ко мне.
Как и всегда в таких случаях, завязалась беседа. Я представился, сказав, что приехал из России. Естественно, после этого мы в разговоре коснулись вопроса двусторонних отношений и проблемы «северных территорий».
Мой собеседник, назвав себя Юкио, со всей солдатской прямотой, заявил, что нашим «верхам» в Кремле и Токио следует договориться о мирном способе решения проблемы островов, чтобы ни в коем случае не допустить военного конфликта. На мой удивленный вопрос о том, правильно ли я его понял, что он – военный, категорически против вооруженного способа решения возврата Курильских островов, собеседник утвердительно кивнул головой: «Гражданским хорошо рассуждать, как можно легко завоевывать крепости, не замарав себе даже рук. А каково нам, военным отрабатывать на поле боя их бредовые идеи без учета специфики условий ведения боевых действий!» И потом добавил еще: «Если бы вы были военным, вам было бы ясно, что значит высаживать десант с моря на хорошо подготовленные к обороне острова, где волна до 9 метров высотой при постоянном шквалистом ветре, а с берега летит туча снарядов, пуль, которые могут тебя порвать, изрешетить, утопить!»
Я был полностью согласен с моим собеседником. Ведь в конце 1980-х – начале 1990-х довелось по роду тогдашней моей работы вплотную заниматься совершенствованием противодесантной обороны Южных Курил. Ездил с инспекцией ротных и взводных опорных пунктов на побережье Итурупа, Кунашира и Шикотана. Основным вооружением их на тот момент были закопанные в капониры тяжелые танки ИС послевоенного времени с вынутыми из них силовыми установками и трансмиссиями, место которых заняли дополнительные укладки крупнокалиберных снарядов разрывного и бронебойного действия. Конечно, времена изменились. На смену прежним видам оборонительных вооружений пришли более современные типы противодесантных и противокорабельных средств и систем из состава береговых ракетно-артиллерийских частей Тихоокеанского флота, дислоцированных в последнее время на островах. Так что и раньше, и теперь высадка десанта с моря при таком плотном огне с берега шансов на успех не имеет.
«Значит, вы против силового варианта решения проблемы «северных территорий»?», – спросил я своего собеседника.
И тут мой визави дал слабину, упомянув американцев. Он сказал, что силовой вариант возможен, если янки помогут.
Я не выдержал и напомнил Юкио о военной стратегии американцев, суть которой проста, как ветка сакуры: воевать с противником до последнего японца, малайца, филиппинца и всех европейцев, вместе взятых.
Майор вздохнул, крыть ему, похоже, было нечем. Помолчав, и видимо в душе согласившись со мной, он произнес: « И все же.., у них ведь есть ядерное оружие!» Тогда я задал провокационный вопрос: «А кто пойдет в зону заражения?» Ответ был: «Наверное, придется нам.»
Тут по трансляции объявили посадку на мой рейс, и мы с Юкио распрощались. В полете до самого Токио меня не покидали размышления о том, какие разные точки зрения существуют в Японии по поводу «северных территорий» и как трудно наладить нормальные отношения с нашей непростой дальневосточной соседкой.