«Невзоров, вы больной?» — задался вопросом Эдгар Запашный, против воли вызвав ассоциацию со знаменитым отрывком из фильма «Сережа», когда взрослый человек предложил ребенку аккуратно свернутую пустую обертку от конфеты: «Дядя Петя, ты — дурак?» Ассоциацию эту немедленно подхватили поклонники Юлии Началовой в сети, вспомнив время года и присущие ему обострения.
А все началось с того, что Невзоров излишне резко высказался о неуместности той степени признания, которое вдруг получила после своей смерти певица и телеведущая. «А достаточно ли комфортабелен Мавзолей и достоин ли он ее? — ехидничал Невзоров, — Понятно, что там мумия Ильича багровеет от стыда, осознав, чье место она занимает. Теперь мы знаем, чье». Невзоров обвинил бомонд в неискренности: «Московский гламур топит абсолютно все в своих глицериновых слезах» и отметил, что в недавнем времени умирали более достойные люди, но это не вызвало никакого интереса: «Вон [российского политолога Игоря] Малашенко похоронили, — свирипел он, — И не было никакого гламурного резонанса».
В действительности, сегодня сложно сказать, насколько была недооценена певица при жизни, ведь, что не говори, а исполнителя делает публика, и именно она отмеривает ему популярность. Началова же, хотя и была известна и приятна людям, все-таки по уровню известности относилась к крепким «середнякам», однако, заработавшим известность честным трудом. То есть, у нее был хороший фундамент, и на нем могла вырасти и более широкая популярность, останься певица жить и находись она в добром здравии. Хотя бы то обстоятельство, что у Юлии, по словам продюсера Андрея Разина, планировались гастроли по США, говорит о потенциальной возможности получения более широкого признания в будущем. Смерть оборвала эти планы и оставила Началову актрисой состоявшейся, но не прошедший свой творческий путь до конца.
Конечно, что греха таить, не уйди она из жизни такой молодой, красивой, не имей при этом маленькую дочку и любовные отношений с известными спортсменами, а, главное, не случись ее смерть так внезапно, столь высокого интереса к похоронам, возможно, и не было бы. Но факт остается фактом — он имел место быть. И долг Невзорова, как профессионала, заключался хотя бы в том, чтобы сначала посетить место события, а потом уже давать ему оценку в своем выступлении. Однако, журналист законами профессионализма пренебрег в отличии от того же Запашного, который при жизни дружил с Началовой, и не просто пришел на кладбище, но и принес талисман Юли — игрушечных тигрят, которые в итоге заняли свое место в ногах могилы возле креста. Ошарашенный оценкой Невзорова — «глицериновые слезы», которая в равной степени могла относится и к нему, Запашный, естественно, вышел из себя. И в сети его немедленно поддержали:
— Может, стоит промолчать если гложит, чем говорить подобное … к сожалению всегда будут такие люди ..тоже самое было с Жанной Фриске.. сколько же поганцев живет в этом мире…
— Никакой совести у человека…
— Страшно когда умирают молодые, когда родители хоронят своих детей. Нельзя быть таким циником, и утраивать пляски на костях, надо помнить , что в этой жизни все возвращается бумерангом, слишком много он говорит того, что нормальный человек никогда не произнесёт и не подумает, только в воспалённый мозг могут прийти такие мысли и слова…
— Если нет никакого дела, зачем тогда говорил? Пожалел бы Юлиных родителей, дочь, близких ей людей… нельзя так, горько от прочитанного…
Комментарии, осуждающие Невзорова, насчитывают уже ни одну сотню.
«Невзоров уже не знает, как обратить на себя внимание!», — таков вердикт тех, кого слова журналиста о смерти Юлии Началовой возмутили до глубины души.
А Запашный, между тем, на слушаниях по поводу проекта закона «О культуре» в Госдуме резко раскритиковал Александра Невзорова: «Невзоров такую грязь написал про поxороны Началовой! И нет ресурсов, чтобы его отстранить от эфира».
В действительности же, не стоит ломать столько копий по поводу слов телеведущего. Достаточно задуматься над одним простым вопросом: к кому он сам считает себя ближе? К Малашенко, которого, по его мнению, недооценили после смерти, или к Началовой, которую, по его же оценке, переоценили? Ответ очевиден.