Как свидетельствуют данные Росстата, по итогам I квартала 2019 года реальные располагаемые денежные доходы населения упали на 2,3%. И что тут такого примечательного? Много чего.
Для начала отметим, что снижение реальных располагаемых денежных доходов сегодня является чуть ли не единственным официально признаваемым минусом современной экономической российской действительности. Все хорошо, внушают нам, почти все, лишь доходы населения снижаются. В этой связи следует напомнить, что они падают шестой (!) год подряд. За 2014–2018 годы они снизились накопленным итогом примерно на 11%. Начался 2019 год — и снова то же самое: в январе минус составил 1,3% к соответствующему периоду 2018-го.
И вот здесь начинается-то самое интересное. Дело в том, что как раз с конца 2018 — начала 2019 года власти стали демонстрировать растущую у них нетерпимость к показателю реальных располагаемых денежных доходов населения. Ну действительно, всю картину социально-экономического благополучия портит! Сначала первый вице-премьер, министр финансов Антон Силуанов заявил, что качество расчета реальных доходов населения «ужасное», а потом уже министр экономического развития Максим Орешкин выразил мнение, что Росстат должен рассмотреть идею изменения методики расчета. Учтем, что Росстат находится с 2018 года в подчинении как раз у министра Орешкина. Вот так: не нравится цифра — давайте менять методику расчета. Подход, конечно, интересный…
Но одновременно приняли еще одно примечательное решение: ежемесячно этот показатель не публиковать, только ежеквартально. В результате за февраль 2019 года показателя реальных располагаемых денежных доходов населения уже не было. Тем интереснее было дождаться обнародования данных за I квартал 2019-го. Дождались: падение на упомянутые выше 2,3%. За что боролись?
Получается, что переход на уточненную методологию никоим образом не помог подправить статистику. А ведь Росстат пишет, что новая методика позволила «значительно повысить точность измерений, сократить долю доходов, оцениваемых балансовым методом, и значительно увеличить долю наблюдаемых доходов». То есть добавили точности измерений, а результат стал еще хуже.
Итак, что теперь делать властям, если никакие ухищрения не помогают сделать «правильной» статистику по реальным располагаемым денежным доходам населения? Снова менять методологию? До тех пор будем менять, пока не станем получать требуемые цифры? Но это же несерьезно, неприлично, никуда не годится, в общем.
Может, все-таки наконец признать, что проблема с доходами населения действительно есть. Официальные цифры экономического роста в стране и одновременно снижающиеся несколько лет реальные доходы населения — это нонсенс. Так быть не должно, но так есть, как ни крути статистику.
Значит, надо не ворчать, выражая неудовлетворенность своей же официальной статистикой, не упражняться в изменении методологии расчета показателей, а решать проблему. А проблема (здесь я обращаюсь к властям) есть, уровень жизни людей отнюдь не растет.
В решении проблемы предлагаю для начала посмотреть на то, как у нас менялась в последние годы структура денежных доходов населения. Итак, вот из чего статистически складываются реальные располагаемые денежные доходы населения и их доли в общей сумме по оценочным итогам 2018 года: оплата труда (66,2%), доходы от предпринимательской деятельности (7,5%), социальные выплаты (19,4%), доходы от собственности (4,9%), другие доходы (2%).
К счастью, по этим показателям есть длинные временные ряды, начиная с 1970 года. Но нам достаточно посмотреть и с 2000 года, чтобы обратить внимание на то, к примеру, что за эти годы больше чем в два раза снизилась доля доходов от предпринимательской деятельности в общих доходах населения: с 15,2% (2000 год) до уже упомянутых 7,5% (2018 год). Снизилась и доля доходов от собственности: с 6,8% (2000 год) до, опять же, упомянутых выше 4,9% (2018 год). Интересно и весьма показательно, что в США доля доходов от собственности в общих доходах населения по итогам 2018 года составила около 14,5% — почти в 3 раза выше по сравнению с российским показателем.
А вот доля социальных выплат — 19,4% — сегодня практически на рекордном уровне (выше она была только в 2017 году — 19,6%). Сравните с 2000 годом, когда этот показатель равнялся 13,9%. Но я же недаром упомянул, что есть соответствующие официальные статистические данные с советских времен. Так вот, в те времена наиболее высокий показатель доли социальных выплат в общих доходах населения был зафиксирован в 1985 году — 16,3%. Это тогда-то, когда государство было в ответе за всё и вся. Сегодня этот показатель значительно выше. Это в рыночной-то экономике, то есть в экономике, где роль государства по определению должна быть намного меньше, в том числе в прямом обеспечении доходов населения. Согласитесь, есть о чем задуматься.
Для полноты картины просто упомяну, что доля оплаты труда в общем объеме реальных располагаемых денежных доходов населения с 2000 года (62,9%) хоть и выросла, но не столь уж значительно (66,2%).
Итак, за последние без малого два десятилетия доходы населения во все большей степени стали зависимы от государства, от того, что дает власть (социальные выплаты, зарплаты бюджетникам), и в значительно меньшей степени они зависят от самих людей, от их предпринимательской деятельности и от их собственности. Такой вот патернализм и стимулирование иждивенчества получились!
Я не могу утверждать, что осуществление такого тектонического сдвига в структуре реальных располагаемых денежных доходов населения стало результатом осознанной политики властей, но я могу уверенно говорить, что, безусловно, им такое положение вещей выгодно. Ибо если доходы людей, их уровень жизни напрямую зависит от властей, то это и формирует соответствующее отношение к тем, кто наверху, кто обеспечивает для них минимизацию разного рода электоральных рисков. Попросту говоря, зависимые люди голосуют на выборах так, как это надо властям, поддерживают практически все решения последних.
Теперь представьте, что доходы людей начинают в меньшей степени зависеть от того, что им дает государство, зато в большей степени они будут определяться результатами их предпринимательской деятельности, масштабами и эффективностью распоряжения личной собственностью. Такие люди становятся гораздо более независимыми от «мудрых» решений сверху, что естественным образом формирует их электоральные настроения. Иными словами, люди, доходы и благополучие которых в большей степени зависит от них самих, и голосовать будут по-другому. Ну и надо это властям? Такое впечатление, что категорически нет.
Повторюсь: я не могу однозначно сделать вывод, что это была осознанная политика. Однако совершенно точно можно утверждать, что такая политика выгодна властям, и она была в полной мере реализована в 2000-е годы.
Теперь вопрос: насколько устойчива конструкция, когда благополучие людей, их уровень жизни зависят в значительной мере от государства? Пока государство может выполнять соответствующие обязательства, относительная устойчивость обеспечена. Однако когда происходит обратное, когда реальные доходы начинают устойчиво снижаться, тогда риски для системы возрастают.
Сегодня именно это и происходит. Реальные доходы населения снижаются, никакие методологические ухищрения ситуацию не исправляют. Власти уже повысили пенсионный возраст, и фискальное давление на население, судя по всему, продолжится. Но это тупиковый путь, который по мере нарастания трудностей в экономике будет становиться все короче и короче.
Альтернатива состояла бы во всяческом стимулировании предпринимательской активности населения. Не думаю, что ускоренное и масштабное введение налога на самозанятых в стране это та самая мера, что необходима для предпринимательского рывка. Но других шагов в направлении развития частной инициативы никто пока не предлагает.