О том, как сложно бывает справиться с бунтующими, неуступчивыми подростками, знают все. Ребенок в переходном возрасте красит волосы в немыслимые цвета, одевается самым непотребным (с точки зрения родителей) образом, делает жуткие тату или пирсинг, без конца спорит и считает: он знает лучше взрослых, что ему нужно. Мы разобрали разногласия подростков с родителями на конкретном примере и получили советы психолога о том, как разруливать такие ситуации.
Мама Лена и дочка Эльвира сидят напротив меня в кафе. Эльвире 16 лет, она учится в 10 классе. Хорошенькая, стройная. Миловидная мама спокойно улыбается. Эля часто оглядывается, сидит как на иголках. Говорит отрывисто, нервничает. В отличие от Елены, у которой практически нет косметики, у Эли «нарисован» яркий макияж, в носу кольцо-пирсинг, волосы выкрашены контрастными прядками.
– Это еще что, – смеется мама. – До того у нее были волосы ярко-розового цвета. Эля у нас бунтарь, всегда идет поперек системы.
– В школу ты тоже так ходишь? – спрашиваю Эльвиру.
– Да. Но там, в общем, всем все равно. Классная нормально ко мне относится. Да, говорит, некрасиво. Ужасно. Вызывающе! Но если хочешь, ходи так. Завуч мне сказала, чтобы я пирсинг хотя бы не носила. А вот физичка постоянно спрашивает, смотрюсь ли я по утрам в зеркало. На прошлой неделе назвала меня «обезьяной»… Но она совсем пожилая. Советской закалки еще.
– А как одноклассники?
– Да они все странные. Зомби. Ни одного нормального человека. Я там ни с кем не общаюсь.
– Много народу в классе?
– 27 человек…
Тут мама Лена опять вмешивается в нашу отрывистую, зашедшую, признаться, в тупик беседу. И сообщает, что Эля из этой школы уходит. Учебный год ей все равно там не зачтут — из-за прогулов.
Раньше у Эли была другая школа, где девочка училась с 11-ти лет, с тех самых пор, как семья переехала в Москву из Харькова. Правда, затем, по ходу разговора, мама сокрушается, что Элю запихнули в класс для отстающих, отсюда многие последующие проблемы в учебе. Но там, в той школе, дочери все-таки нравилось. В новую пришлось перейти, потому что в «хорошей» школе не было 10-11 классов. Но ничего, все к лучшему – Эля скоро поступит в парикмахерский колледж, платно, будет учиться на стилиста-колориста.
– Представляете, у них будут заграничные стажировки! – с энтузиазмом рассказывает Елена. – Хочу, чтобы она отучилась и уехала в Европу. Эля же способная, у нее есть потенциал. Я уже записала ее на английские курсы.
– Я на курсы не пойду! – тут же щетинится дочь.
– А я тебя и не спрашиваю!..
«Друзей нет — есть знакомые»
В новую школу Эльвира перешла «вслед за одним человеком». Но он оттуда сбежал, и ходить туда больше «не было смысла». При этом человек был «просто друг». Вдобавок, еще фетишист и бисексуал, как оказалось. До него Эля встречалась с одноклассником, который потом ушел к ее подруге. «Но и хорошо», – полагает теперь девушка, – «потому что он пил». «Пиво?» – наивно спрашиваю я. «Ой, что вы! Водку, коньяк – все пил»…
Затем, похоже, ненамеренно, Эльвира шокирует дальнейшим рассказом о своих поклонниках. Впервые она стала встречаться с парнем в 14 лет, но тот ее бросил. А мама не поддержала!
– Это Дима? – удивленно переспрашивает Елена.
– Да! И я была одна! Со своими переживаниями! – вскрикивает дочь.
– Он мне нравился, – мечтательно говорит мама. – Он был красивый такой, учтивый. И вообще, он ко мне приходил.
– Что?..
– Все Элины поклонники всегда говорят, что я очень классная мама, – поясняет Елена. – Я к ним выхожу – очень любят со мной поболтать. К вам приходим, так и говорят.
– Дима был твоей первой любовью? – спрашиваю я у Эли.
– Нет, что вы! Я вообще еще ни разу, никогда сама не влюблялась…
Тем не менее, после незадавшегося месячного романа с Димой, Эльвира встречалась еще с пятью парнями. Самыми продолжительным, почти в год, сложились отношения с неким Богданом, который не пил, не курил и был спортсменом, но зато постоянно «строил» Элю. Почему так оделась, ты зачем накрасилась? За упреками последовали обзывательства, а потом Богдан поднял на нее руку. Другие романтические опыты тоже оказались неудачными.
– Эльвира, у тебя друзья есть?
– Нет, друзей нет. Есть знакомые.
– И какие у вас общие интересы?
– Техно. Рок. Стиль, разговоры, – лаконично отвечает Эля.
– Как время проводите?
– Гуляем. Хотим с девчонками в Питер поехать вскоре. На скейте катаемся, ходим на концерты современных групп.
– Скажи, а если ты хочешь учиться на стилиста, ты, наверное, хорошо рисуешь?
– Да, хорошо. Я в художественную школу ходила, нравилось, – оживляется Эля.
– Два года походила и бросила. Протест, вечный протест! – отрезает мама Елена.
– С отчимом я не разговариваю два года
Родной папа Эльвиры, Андрей, сейчас живет в Харькове. Он юрист. Эля всегда безумно любила папу, да и сейчас у них хорошие отношения. Когда родители расстались, Эле было 8 лет, и она тяжко переживала развал семьи. Против всех новых маминых знакомых Эля протестовала, бунтовала, и просто «скушала» первого кавалера, который появился у мамы после развода.
Когда они переехали в Москву, девочке, повторим, было 11. Ей очень хотелось в большой и продвинутый город. Но вот новый мамин супруг Николай категорически ей не понравился. Выжить его из дома так же, как и предыдущего, у нее не получилось.
– Он пытается Элю воспитывать, но не знает, как это делается, – рассуждает Елена. –. Но человек авторитетный, попыток не оставляет…
Эльвира в ответ на это просто с отчимом не разговаривает. Вообще. Вот уже два года их общение происходит в одностороннем порядке. Влад, старший сын Елены, который старше Эли на 7 лет и живет отдельно, советует с девушкой не церемониться. Мол, перебесится – и пройдет. Так же, как в 11-12 лет у сестры были голубые и зеленые волосы, а потом Эля увлеклась готской культурой и ходила вся в черном, а потом с розовыми волосами – вот так же переменится у нее и настроение. Ну, или отселить строптивую сестрицу куда-то, как только ей исполнится 18. Мама Елена признается, что устала бороться. Бывает, и руку на Элю поднимает, просто от бессилия уже…
– Эля, как же так? Дома у вас климат тяжелый, ты с отчимом не разговариваешь. С братом конфликтуешь, с мамой ссоришься. Ни друзей, ни подруг…
– Да, я одна. Я такой человек. Мне никто не нужен. Ни друзей, никого. Так получается, что мало таких, как я.
– А как же поговорка, что худой мир лучше доброй ссоры? Да, тем более, с самыми близкими, родными людьми?
– Они не близкие.
– А что дальше будет? Какой ты видишь себя в будущем?
– Я не знаю. Я об этом не думаю…
В противостоянии матери Елены и дочери Эльвиры Акимовых нам помогла разобраться психолог Марина Слинькова.
«До 8 лет Эли, до развода, она не была сложным для родителей ребенком. Потом, похоже, мама едва справлялась со своими переживаниями, изменениями в жизни. Получилось, что прежний мир рухнул. Мать пыталась заменить партнера, но девочка яростно сопротивлялась – впустить нового человека на место отца, возможно, переживалось как предательство матери. Затем переезд в новый город, переход в другую школу – все заново, с чистого листа. Это и влечет и пугает.
Все переменилось в жизни девочки, и для того, чтобы адаптироваться, нужно много собственных сил и поддержки со стороны значимых фигур (мама, учителя, отец, отчим, брат, сверстники). Отчим же сразу попал в ситуацию общения с подростком, который явно не рад переменам, выстроить общение с ним не просто даже родителям. С таким багажом она входит в подростковый кризис. Выбор не большой – либо это со мной что-то не так и все меня покидают, отдаляются, не понимают, либо я настолько другая, уникальная, особенная и никому не понять меня, я буду жить по другому, ваш мир мне не подходит.
На описанной встрече я бы отметила несколько моментов относительно мамы. Родительская ирония – это запретное оружие в общении с подростками. Взрослый прячет за ней гнев, раздражение, неуважение, не признание права на решения. Подросток очень чуток и уязвим, ирония не то, что поможет вашим отношениям. Говоря про внешний вид, мама как будто с удовлетворением убеждается в произведенном эффекте. Когда утеряна близость и совершенно невозможно влиять на решения ребенка относительно внешнего вида, тела, родитель испытывает много гнева и бессилия. А для ребенка это способ утвердиться в том, что в этой жизни ему хоть что-то подвластно.
Когда обсуждается будущее Эли, она не оспаривает и не соглашается. Только то, что непосредственно влияет на жизнь сейчас – «я уже записала на языковые курсы» – вызывает живую реакцию сопротивления дочери. Для дочери это посыл – будешь жить, как я скажу. Когда же Эля пытается опереться на свой опыт в художественной школе, мама вновь обесценивает это, добавляя: «Походила и бросила».
В разговоре об отношениях с юношами прорывается боль девочки: «Я осталась одна и ты меня не поддержала». Но мама будто не слышит боли, говорит о себе. Возникает ощущение пропасти между ними.
И все же потребность в близких, доверительных отношениях испытывает каждый. Только в начале ребенок открыто требует, просит, настаивает на близости, но, получая бесконечные отказы, игнорирование, безразличие, агрессию, непредсказуемое отношение, он выбирает — либо тревожиться и навязчиво цепляться, либо отстраниться самому от всех. Похоже, что Эля пытается найти близость, бросая вызов своим видом, поведением.
Если мать и дочь захотят изменить свои отношения, научиться слушать и понимать друг друга, то это вполне достижимо. Потребность в протестном поведении уйдет».
Как реагировать на новый имидж
Если ребенок 12-16 лет заявил, что он хочет синие волосы, набить тату или сделать пирсинг, реакция у родителей бывает бурной. И, конечно, негативной. Это неправильно. Родительские вопли: «Будешь как папуас!» и «Фу, как зэк!» только усугубят ситуацию. И могут подтолкнуть подростка сделать все то же самое нелегально, с неизвестными последствиями.
Итак, если отпрыск вознамерился радикально изменить внешний вид, попробуем отговорить, используя следующие аргументы:
– Ты все хорошо продумал? Как к этому отнесутся в школе? На улице? Готов ли к чужому, постоянно направленному на тебя вниманию?
– Есть много вузов и организаций, где смотрят на внешний вид. В дальнейшем, ты можешь не пройти дресс-код.
– Готов ли к постоянному уходу (особенно мальчики)? Пирсинг надо протирать, тату освежать, перебивать в салоне. Дреды сохнут от 3 до 12-ти часов! Кроме того, отрастающие корни надо снова запутывать. На окрашенных корнях – подкрашивать.
– Сейчас для многого есть варианты-лайт. Мелки, тени и пудры для окрашивания волос. Краски без аммиака. Безопасные накладные дреды, пирсинг на магнитах. Временное тату. Предложите их ребенку, хотя бы, чтоб «потренироваться».
– Тату, шрамы от пирсинга останутся на всю жизнь. Это вечное украшение тела. Готов он к тому, что этот узор будет частью имиджа и в 20, и в 30, и в 40? Если хочешь, подумай сам над эскизом, над анатомией размещения, а потом еще раз поговорим.
– Если уж делать (тату, пирсинг…), то по первому классу. Это дорого. Давай подкопим, и отложим все на год?
– И наконец, если ничто не возымело действие – пойти вместе в хороший салон. И сделать процедуру, о которой он мечтает, максимально щадяще и безопасно. Можно даже исполнить свою затаенную мечту, и набить тату вместе с ребенком!
На самом деле почти все процедуры с волосами безопасны, даже дреды. Лишь после обрития наголо надо быть готовым к тому, что новые волосы могут вырасти не того цвета и качества, что были прежние. Не слишком заметное тату и съемный пирсинг тоже, в принципе, не несут большой опасности.
Против чего родитель подростка обязан сказать решительное «нет» и постараться отговорить, переубедить, перенаправить? Это пирсинг языка, пупка, интимных частей тела. Это татуировки на лице. Закон на вашей стороне – в нормальном салоне любое тату или пирсинг ребенку до 18 лет могут сделать только с разрешения взрослых.