Саудовская Аравия, Кувейт, Арабские Эмираты, Норвегия — все эти страны являются крупнейшими добытчиками нефти. Как и на что там тратятся нефтяные доходы? Что от них достается обычным гражданам? Мы проанализировали эти данные и сравнили их с ситуацией в России.
Относительно высокие цены на нефть в 2018 году позволили России пополнить Фонд национального благосостояния (ФНБ) до 4 трлн рублей. Это громадная сумма — примерно треть всех запланированных доходов страны. В 2019 году объем ФНБ обещает подрасти еще на 3 трлн и составить 7% ВВП. Внушительные суммы получили и другие добывающие державы, которые, так же как и Россия, откладывают нефтедоллары в аналогичные резервные «кубышки». В отличие от нашей страны, которая пока только копит резервы, большинство из них давно наметили перспективные проекты, позволяющие не только сохранить, но и приумножить нажитые капиталы. Россия не спешит воспользоваться инвестиционным опытом других добывающих стран, предпочитая откладывать деньги на покрытие дефицита федерального бюджета в сложные для экономики времена.
Многие эксперты называют 2018 год — предкризисным, прогнозируя коллапс в мировой экономике, эскалацию военных конфликтов на Ближнем Востоке и обострение санкционного давления на Россию со стороны Запада. Нашу страну в подобном шоковом положении выручает традиционный союзник — нефтяные цены. Средняя стоимость российского Urals за прошлый год выросла на 32% и превысила $70 за баррель.
Благодаря нефтяным ценам объем ФНБ, в который отчисляются все бюджетные доходы сверх экспортной стоимости барреля в $40, за минувший год вырос на 7,6% — с 3,75 трлн до более чем 4 трлн рублей. Согласно материалам Минфина, в пересчете на доллары размер фонда теперь превышает $58 млрд.
За счет таких денег Россия сможет пережить любой мировой финансовый кризис, даже если он затянется на несколько лет. Однако российское правительство испытывает оптимизм в отношении ближайшего будущего — в бюджет заложены средние цены на нефть почти в $63,5. Это позволит еще существенней пополнить ФНБ и довести его объем в 2019 году до 7%. Перейдя эту планку, правительство рассчитывает направлять средства фонда на инвестиции: например есть идеи по льготному финансированию передовых производств за рубежом и создания там сервисных центров по обслуживанию наших товаров.
Тем не менее российское правительство не скрывает, что ФНБ, как и ранее существовавшие аналогичные институты — Стабилизационный и Резервный фонды, — скорее служит «подушкой безопасности» на случай очередной финансовой катастрофы, тогда как инвестиционный потенциал ФНБ пока является второстепенным фактором. Между тем коллеги России по «цеху» — арабские добывающие государства, накопившие на экспорте нефти на порядок больше денег, чем Россия, давно не сидят на своих капиталах. Помимо сырьевых проектов страны Персидского залива вкладываются в создание транспортной инфраструктуры, авиационные и автомобилестроительные заводы, аграрные хозяйства. Более того, арабские инвесторы с удовольствием приобретают популярные бренды — среди их покупок известные звукозаписывающие лейблы, торговые сети с мировым именем и даже доля в знаменитом лондонском аэропорте Хитроу.
Операции со средствами из суверенных нефтяных фондов зачастую приносят примерно столько же доходов, как непосредственная торговля «черным золотом». В этой связи России стоит пристальнее присмотреться к тактике других сырьевых держав, расширивших свои интересы от исключительно нефтяного бизнеса в большинство наиболее перспективных отраслей экономики.
Здесь будет город-сад
Саудовская Аравия — второй мировой и первый среди стран ОПЕК добытчик «черного золота» — так же, как и Россия, откладывает часть средств от экспорта энергоресурсов в государственный резервный фонд. В середине 2018 года его активы оценивались почти в $495 млрд. Структура фонда остается крайне непрозрачной, поэтому однозначно утверждать, на какие цели расходуются накопленные средства, до последнего времени было практически невозможно. Очевидно, что саудиты вкладывали деньги в повышение обороноспособности, несли издержки на войну в Йемене и операции против ИГИЛ (запрещенной в России террористической организации) — в отдельные годы на эти цели уходило до 15% ВВП. Однако экономические статьи расходов находились преимущественно под грифом «секретно».
Лишь после того как в середине 2017 года наследным принцем Саудовской Аравии стал Мухаммед бин Салман ас-Сауд, завеса тайны была немного приоткрыта. Стали известны подробности государственной программы «Видение 2030», которая предполагает повышение конкурентоспособности и открытости королевства, создание более 1,2 млн новых рабочих мест и снижение безработицы с 12% до 9%, а также реформу всей экономики в целом. Как и Россия, Саудовская Аравия намерена слезть с «нефтяной иглы», которая приносит примерно 90% доходов государства.
Жемчужиной плана должен стать новый технологический супергород Neom, который Эр-Рияд рассчитывает построить на берегу Красного моря у границ Саудовской Аравии с Иорданией и Египтом. Площадь мегаполиса обещает составить 25 тыс. квадратных километров, что в 20 раз больше площади одного из крупнейших городов мира — Нью-Йорка.
Впрочем, пока чудо-город остается лишь на чертежах и в красочных презентациях. Инвестиции в проект оцениваются в $500 млрд, что даже больше резервных накоплений Эр-Рияда.
Щупальцы спрута
В Объединенных Арабских Эмиратах, входящих в пятерку крупнейших добывающих стран ОПЕК, существует не один, а несколько суверенных фондов (в каждом из эмиратов есть собственные стабилизационные структуры), пополняемые из доходов от экспорта «черного золота». Правда, в последнее время наметилась тенденция на консолидацию накопленных резервов.
Крупнейшим фондом ОАЭ считается Abu Dhabi Investment Authority (ADIA). Он основан более 40 лет назад, и хотя, как и саудовские аналоги, является только отчасти публичной организацией, сейчас его активы оцениваются независимыми экспертами в $875 млрд. Львиная доля инвестиций ADIA сосредоточена на международных биржевых площадках — фонд вкладывает средства в акции, облигации, финансовые компании, страховые фонды, сырьевых и аграрных трейдеров.
Несмотря на то что 70–80% активов ADIA находится в управлении внешних менеджеров и за последние годы структура его доходных и расходных статей превратилась в крайне сложный механизм, зарубежные государства доверяют фонду так же, как и правительству ОАЭ. В качестве примера можно назвать заключенное в марте прошлого года соглашение ADIA с Астаной о финансовой поддержке строительства ряда объектов делового, торгового и развлекательного направления в Казахстане.
Второй по размеру суверенный фонд ОАЭ — Mubadala Investment, стоимость активов которого доходит до $250 млрд. Этот фонд постоянно укрупняется: в 2017 году к нему присоединился специализирующийся на углеводородах International Petroleum Investment, а в 2018-м — третий по размеру резервов госфонд государства Abu Dhabi Investment Council.
Сфера интересов Mubadala Investment более чем разнообразна. Словно спрут, фонд запустил щупальца в наиболее доходные отрасли мирового бизнеса — ему принадлежит мажоритарный пакет акций крупнейшего банка ОАЭ, завод по производству авиадеталей для Airbus и Boeing, калифорнийский производитель полупроводников Globalfoundries, военно-промышленная компания Emirates Defence Industries, выпускающая оружие, бронетранспортеры и беспилотники, заводы по производству ветровых турбин, газопроводы и многое другое.
Жонглирование активами
Кувейтский суверенный фонд Kuwait Investment Authority (KIA) считается старейшей организацией в мире среди аналогичных фондов. Он был создан в 1953 году, когда Кувейт формально еще не получил независимость и являлся протекторатом Великобритании. Несмотря на то что кувейтская экономика считается одной из самых прозрачных среди государств не только Персидского залива, но и всего мира (по оценке Index of economic freedom, Кувейт по этому показателю опережал Норвегию, Францию, Испанию и Малайзию), внутренняя «кухня» суверенного фонда страны сложна и неоднозначна. В состав KIA входит Резервный фонд, который исполняет функции казначейства и владеет госсобственностью Кувейта, и Фонд будущих поколений, ежегодно получающий до 10% доходов государства.
Собственно, KIA, по сути, является инвестиционным управляющим Кувейта. Фонд не только занимается поиском наиболее привлекательных активов для вложения средств и оценивает их риски, но и несет ответственность за нарушения и отклонения от планов. Совокупный финансовый резерв KIA оценивается в $550 млрд.
Приоритетами кувейтского фонда являются инфраструктурные проекты — дороги, морские порты и аэропорты. Не обходит стороной KIA и Россию — в нашей стране он вкладывает средства в медицину, нефтехимию, энергетику и ретейл. На международных инвестиционных площадках деятельность фонда также заметна — KIA является совладельцем таких известных брендов, как BP и Bank of America Merrill Lynch. Причем, как отмечают эксперты, в случае необходимости фонд с легкостью отказывается от одних покупок в пользу других. Так, в прошлом году после того, как Германия ужесточила правила покупки немецких активов зарубежными структурами, KIA продал свой пакет акций автомобилестроительного гиганта Daimler китайскому холдингу Geely. Тем не менее кувейтский фонд исправно получает прибыль от своих действий на международном инвестиционном поле, поэтому стоимость его активов в 2–2,5 раза превышает ВВП всего государства.
Клевое место рождения
Еще полвека назад Норвегия считалась небогатым европейским государством, основные доходы которому приносил рыболовецкий промысел. Ситуация изменилась после того, как в 1970 году на норвежском шельфе в Северном море было открыто первое нефтегазовое месторождение, позволившее Осло стать одним из лидеров углеводородной отрасли планеты. Благодаря добыче энергоресурсов Норвегия погасила внешний долг, составлявший до 30% от ВВП, и сформировала стабилизационный фонд — Government Pension Fund Global (GPFG), который пополнялся из доходов от экспорта «черного золота». В настоящее время его размер превышает $1 трлн. Для Норвегии это грандиозная сумма, учитывая, что население скандинавской страны составляет чуть более 5 млн человек.
В GPFG поступают все деньги от продажи нефти, тогда как его расходы не превышают 3% от совокупного объема. Грубо говоря, Осло использует лишь инвестиционный доход, который образуется от вложений в иностранный бизнес, облигации и недвижимость, а не само «тело» фонда. Правда, и такой расчетливый подход позволил норвежским нефтяным викингам «завоевать» весь мир, фактически не выходя из дома. Если поделить инвестиции фонда на число всех торгующихся на международных биржах компаний, то выйдет, что в каждой из них норвежцам принадлежит около 1,5%.
Тем не менее состояние в $1 трлн является тяжелым грузом для Осло. Правительство страны активно тратит накопленные средства на социальные нужды. Средний оклад в Норвегии составляет не менее 4,5 тыс. евро, а потерявшему работу выплачиваются субсидии в 3 тыс. евро (около 230 тыс. рублей).
В настоящее время норвежцы пытаются найти способ приумножить накопленные капиталы. Есть предложение оставить в инвестиционном портфеле только суверенные долговые бумаги в долларах, евро и фунтах со сроком обращения от 10 лет. Однако это достаточно сложная операция, поскольку фонд владеет облигациями в более двух десятках различных валют. Другая идея заключается в том, что GPFG должен продолжать скупать ценные бумаги публичных компаний, а также вкладывать средства в частный капитал, не котируемый на биржах. Дискуссия настолько острая, что в Норвегии даже снят комедийный телесериал «Нефтяной фонд», посвященный работе местных чиновников, решающих, как лучше распределить сверхдоходы от экспорта «черного золота».
Хвост виляет собакой
Подсчитать, сколько дополнительных прямых доходов принесла дорогая нефть странам-экспортерам, практически невозможно. Однако косвенным доказательством того, что большинство добывающих государств смогли обеспечить себя «подушкой безопасности» на случай мировых финансовых кризисов, является существование в них суверенных фондов. По данным Sovereign Wealth Fund Institute, если до 2001 года активы таких фондов в Катаре, Норвегии и Саудовской Аравии составляли менее $1 трлн, то к 2015 году они выросли до $7 трлн.
При этом эксперты утверждают, что, даже учитывая рост цен на «черное золото» и увеличение поставок сырья на мировой рынок — нарастить объем резервов в семь раз у экспортеров сырья только на продаже нефти вряд ли бы получилось. Речь, разумеется, идет об удачном инвестиционном вложении средств, которое и позволило заметно нарастить триллионы.
Россия последние несколько лет только копит сверхдоходы от экспорта нефти. В сравнении с фондами Саудовской Аравии или Кувейта — пока накопления довольно скромные. Вместе с тем накопленные резервы все-таки позволяют правительству строить планы на будущее. «Однако правительству не стоит создавать из ФНБ идола и следует действовать по схеме, которую используют суверенные фонды других государств. Не стоит ждать, когда начнется очередной мировой финансовый кризис, чтобы распечатать нефтяную кубышку. Не нужно превращаться во вторую Норвегию, где снимают комедии о чиновниках, не знающих, как потратить экспортные доходы. Грамотные инвестиции позволят снизить зависимость ФНБ от сырьевой составляющей и диверсифицировать финансовые потоки, которые его наполняют. Возможно, при таком подходе наша страна будет в состоянии, как в Кувейте, класть на счет всем новорожденным по $3 тыс. или, как в Йемене, обеспечивать всех подданных бесплатным общественным транспортом», — полагает руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников.
Многие крупные нефтяные производители не только складывают средства, вырученные от экспорта сырья, в суверенные фонды или направляют их на прибыльные проекты государственного значения, но и заботятся о рядовых гражданах, делясь с населением поступлениями от продажи «черного золота». В Норвегии при рождении ребенка на его счет сразу поступает не менее $3 тыс. До достижения совершеннолетнего возраста счета периодически пополняются, что позволяет к 18 годам норвежцам располагать сбережениями в $100 тыс. Кувейт также платит новорожденным по $3 тыс. Кроме того, гражданам выделяют беспроцентный кредит в $220 тыс., каждому несовершеннолетнему выплачивается пособие в размере $170 в месяц, а неработающие домохозяйки ежемесячно получают по $300. Правительство Саудовской Аравии перечисляет каждому новорожденному по $10 тыс., безвозмездно выдает $80 тыс. на покупку жилья и $10–15 тыс. выплачивает всем выпускникам вузов. Наиболее везучими в отношении распределения отчислений от продажи нефти являются жители Объединенных Арабских Эмиратов: каждый новорожденный там обеспечивается суммой в $150 тыс.